— Помоги мне! — кричит девушка.
Удога проворно подъехал, слез в воду, отдал девушке нос оморочки. Налег грудью на тупую серую корму лодки, так что его голые ноги ушли в песок, но лодка не подавалась.
«Вот беда, как крепко села! — подумал Удога. — Стыдно будет, если я не смогу сдвинуть ее».
Парень высок ростом, широк в плечах. У него гибкое, крепкое тело. Случая не было, чтобы лодку нельзя было сдвинуть. Девушка засмеялась.
«Почему она смеется? — подумал Удога и налег на лодку изо всех сил, так что заболела грудь. — Вот беда, крепко села!»
Не жалея груди, Удога давил на корму, и еще давил, и все сильней, и упирался ногами, и перебирал ногами так, что вода забурлила. Он тужился до тех пор, пока лодка не зашуршала и не всплыла.
Тут он разогнулся и поглядел на девушку. «Волосы у нее как трава осенью».
Он знал, что светлые волосы бывают у русских и у орочон, приходивших в эти места.
Девушка приблизилась к нему и отдала веревку, за которую держала его оморочку. Мгновение посмотрела ему в лицо. У нее были черные глаза и румяные щеки.
— Какая у тебя лодка большая и тяжелая! Что ты в ней везешь? — спросил Удога.
Девушка, не отвечая, полезла в лодку.
— Почему у тебя волосы такие? Как седые!
Она молчала, спиной к нему насаживая измытое добела весло на колок к борту.
Потом взяла другое весло, подняла его. Удога видел на ярком солнце лопасть в свежих мохрах древесных волокон, обитых за день гребли водой, пухлую розовую руку, крепко державшую весло там, где кругленькое белое отверстие в резном утолщении. Девушка поставила оба весла и даже не поглядела на Удогу.
— Подожди! — сказал он.
Но девушка налегла на весла и отъехала. Течение быстро несло ее, и она гребла сильно. Теперь ее лицо стало черным. Вскоре лодка стала, как щепка, маленькой и тоже черной.
«Что это за девушка? Откуда она? Зачем была тут? Почему у нее такие волосы?..»
Удога осмотрелся.
— Э-э! Ведь тут близок шаманский остров, — снова вспомнил Удога.
Вон он, залег среди реки, весь в солнце, с песчаными буграми и обрывами, с лесами кедра, лиственницы…
На острове видна рогатая лачуга. Торчат крайние, неотпиленные жерди крыши. На них — резьба. По сторонам тропы, ведущей к дому, — два толстых мертвых дерева. Из них вытесаны плосколицые идолы с мечами на башках. Блестят сейчас две белые морды, будто высунулись страшилища из леса.
«Может быть, ездила ворожить к нашему шаману Бичинге?»
Удога залезает в оморочку, налегает на весла.
— Э-э! Вон и сам шаман куда-то едет! Кто-то везет его. Наверно, едет хоронить… Или лечить…
Лодка шамана как-то сразу оказалась вблизи Удоги. Она мчится быстро. Гребут десять гребцов. Удога упал в своей оморочке ниц. Но подглядывает.
Видно лицо шамана. Он почти слепой, сухой, с седыми косматыми волосами, в богатом халате и со множеством серебряных браслетов на руках. Держит шаманскую палку с резьбой. Его лодка проходит. Поехал куда-то… Не туда, куда девушка. И не в нашу деревню. К устью Горюна едет…
Удога поднял голову.
«Шаман уехал!»
Сразу две встречи: хорошая и плохая…
Он опять налег на весло и разогнал оморочку. День такой ясный, чистый, на душе весело. Удога улыбается.
«Кто такая и откуда?» — запел Удога.
Отец ждет! — удар весла.
Мама ждет! — удар весла.
Брат ждет! — удар весла.
Вот и деревня, своя деревня. Удога подъезжает к берегу и пристает к пескам. На вешалах множество жердей, унизанных рядами распластованной красной рыбы. На корчагах и на жердях растянуты невода.
Онда — небольшое стойбище. Десятка два глинобитных зимников[4] приютилось у подножья невысокого прибрежного хребта. Сразу за селением начинается дремучая тайга.
Напротив Онда, посредине реки, протянулся другой высокий остров, заросший ветлами, ильмами, осинами, кустарниками и краснолесьем. Летом на острове белеют берестяные балаганы стариков, а сами отправляются в тайгу.
Бегут радостные собаки. За ними идет отец Удоги — Ла. Он с медной трубкой в зубах, в коротком светло-коричневом халатике из рыбьей кожи. Лицо его темнее халата, а волосы седые.
Удога целует его в обе щеки.
Подходит мать Ойга. У нее кольчатые серьги в отвислых больших ушах, плоский нос. Сын целует ее.
Подбегает брат Пыжу. Удога снова целуется. Пыжу смеется, что-то шепчет ему на ухо.
4
Зимник — зимнее жилище, бревенчатое или глинобитное, с очагом, дымоход которого проходит под каном — лежанкой вдоль стен зимника — и оканчивается деревянной трубой, поставленной отдельно от дома. Летнее жилище — «летник» — делалось из бересты.