Рина заулыбалась было, но упоминание о Глене Тривитте немедленно стерло улыбку, напомнив ей о разговоре, подслушанном накануне.
— Да, Кил, совершенно забыла, только о Мэри и думала целый день!
— Забыла о чем? — настороженно спросил он, стягивая через голову рубашку.
Рина решительно подошла к нему и с неожиданной силой уперлась обеими руками в обнаженную грудь.
— Помнишь, я говорила тебе, что мне не нравится, как ведут себя Джоан Кендрик и Глен Тривитт?
— Ну, допустим. — Он подозрительно посмотрел на нее. — И что же дальше?
— А то, что я была права. Что-то они затеяли. Что-то нехорошее. Вчера утром я подслушала их разговор. По-моему, Тривитт угрожал Джоан. Ему не нравится, что она за тобой увивается. А Джоан говорит, что хочу, то и делаю, мол, мои женские дела не входят в условия «контракта». Мне страшно. Кил. Уж больно серьезный у них получился разговор. Джоан Кендрик в чем-то замешана…
— Рина! — Она едва не застонала от боли, настолько резко он вцепился ей в плечи и встряхнул изо всех сил. — Немедленно прекрати! Забудь наконец о Тривитте и Джоан. Наверняка ты что-нибудь не так поняла. Деньки нам и впрямь выпали нелегкие, так что неудивительно, если ты не в себе. Выдумываешь бог весть что.
— Ничего я не выдумываю! — яростно ощетинилась она. — Ничего я не выдумываю, Кил, и слух у меня хороший. Говорю тебе, эти двое что-то задумали. Что-то очень опасное.
— А я тебе говорю — забудь! И перестань играть в преступников и детективов. Все, надоело.
— Кил…
— Рина! — Килу и самому был ненавистен этот тон, но он твердо решил не дать ей понять, что что-то действительно складывается не так. Он прекрасно понимал, что ведет себя как последний ублюдок. Рина отнюдь не дура и знает что говорит. Тем не менее, в настоящий момент он не мог позволить себе рассуждать с ней на эту тему, втягивать ее в эту историю, подпускать на слишком близкое расстояние к правде. Ибо в противном случае бог знает на что она может оказаться способной. Лучше уж продолжать вести себя как ублюдок.
— Слушай, мы всю ночь провели на ногах. Тебе необходимо вздремнуть, да и мне тоже.
Рина с удивлением взирала, как он отходит от нее, задергивает шторы — каюта при этом погрузилась в полную темноту — и, сев на кровать, расшнуровывает ботинки. Затем он скинул брюки, отшвырнул их в сторону и залез под одеяло. Она же по-прежнему стояла, словно вкопанная посреди каюты.
На некоторое время повисла грозная, чреватая взрывом тишина, а затем Кил не выдержал:
— Да ляжешь ты когда-нибудь или нет, черт бы тебя побрал!
— Даже не думай! — выкрикнула Рина. — Неужели ты так никогда и не научишься слушать меня…
Увидев, что он живо спрыгнул с кровати и решительно направился к ней, Рина замолкла на полуслове и выставила вперед руки.
— Кил, я не лягу до тех пор, пока ты… пока ты не перестанешь вести себя со мной как с последней идиоткой!
Не обращая внимания на ее слова, а также на судорожные попытки освободиться, Кил легко оторвал ее от пола и подхватил на руки.
— Сама разденешься или помочь?
— Ах ты, мерзкий ублюдок, да чтобы я… чтобы я отдалась тебе…
— Я вовсе не прошу тебя отдаваться. Единственное, что мне нужно, так это чтобы ты умерила свои фантазии и наконец улеглась. Давай поспим хоть немного!
Рина все еще предпринимала жалкие попытки сопротивляться и затихла, только когда его пальцы железной хваткой сжали ее плечи, а в глаза уперся жесткий, неумолимый взгляд.
— Если вам хочется спать, конгрессмен, не смею мешать. Но я бы предпочла пойти к себе в каюту.
— Боюсь, это невозможно.
— Почему?
— Потому что она занята людьми из Центра медицинского контроля.
С этими словами он буквально швырнул Рину на кровать и принялся снимать с нее туфли.
Она попыталась лягаться, запоздало сообразив, что на нем ничего нет и он, пожалуй, еще заподозрит ее в намерении искалечить его, а это в ее планы явно не входило. Рина просто пыталась освободиться, не более того. Она промахнулась, однако же мысли ее текли, похоже, в правильном направлении. Кил злобно посмотрел на нее и, не успела она опомниться, как он всей тяжестью своего тела придавил ее к кровати.
— Рина, честно тебя предупреждаю, прекрати. Хватит. И не надо считать меня грубым мужланом, если я просто хочу заставить тебя немного поспать в той самой кровати, в которой ты провела последние несколько ночей. И кипятиться тоже не стоит, толка все равно никакого не будет. Повторяю: забудь о Тривитте и Джоан. Просто забудь. Ведь так или иначе, сделать ты ничего не можешь. Так что лучше оставь их в покое. Ну а у меня терпение на пределе, и если ты не угомонишься, за последствия я не отвечаю. Все ясно?
Рина упрямо выставила подбородок, но от ответа, закусив губы, благоразумно предпочла воздержаться.
Кил явно вне себя, и у нее хватило здравого смысла понять, что он не шутит. Никогда еще она не видела, чтобы он вот так трясся от ярости, аж желваки по скулам заходили. Так что лучше не нарываться и действительно помолчать.
Он еще некоторое время не сводил с нее угрожающего взгляда, но в конце концов отпустил и перекатился на свою сторону кровати. Рина уставилась в потолок, вся так и кипя от негодования, которое только усилилось, когда она услышала его приглушенный, однако, как и прежде, требовательный голос:
— А ну-ка раздевайся и ложись!
Рине очень хотелось послать его куда подальше, однако она удержалась. Не стоит затевать новую свару. И без того не по себе, когда он лежит рядом с тобой совершенно обнаженный. Злись не злись, а дышится тяжело, и мысли путаются, и глаза норовят глядеть куда-то в сторону.
Рина молча села на кровати и, довершив начатое Килом, разулась. Затем робко перевела на него взгляд, стянула через голову рубаху и бросила ее на пол. Он по-прежнему не поворачивался.
Разоблачившись наконец, Рина скользнула под одеяло и легла к Килу спиной. Но хотя усталость навалилась на нее тяжелым бременем, глаза отказывались закрываться. Ну почему дело у них всякий раз кончается ссорой? Ведь ничего ей не хотелось так сильно, как утонуть в его объятиях. Но он отказывается воспринимать ее всерьез, вот и приходится давать отпор.
— Рина?
На какой-то миг ей показалось, что этот негромкий, хрипловатый голос лишь послышался ей, но он повторился:
— Рина?
— Что? — выдохнула она, уверенная, что уж собственный голос непременно выдаст ее тайные желания.
— Извини меня.
— Извинить-то извиню, — горько вздохнула она, — но ведь ты все равно мне не веришь.
— Этого я не говорил.
— Ну а кто сказал, что все это мои фантазии, что обыкновенную беседу я превратила чуть не во всемирный заговор?
Кил замолчал, и в молчании этом Рине почудилось что-то странное, однако повернуться к нему лицом она все же не решалась.
Зато он повернулся. Почувствовав на волосах, а потом на щеках, на ладонях его твердые, но ласковые пальцы, Рина вздрогнула и чуть не заплакала.
— Да верю я тебе, Рина, верю. Положим, доктор Тривитт и Джоан Кендрик действительно что-то затеяли, вступили в какой-то сговор. Ну и что с этим поделаешь? Не могу же я отправиться к ним и потребовать, что они все выложили. Да меня просто на смех поднимут. Так что забудь обо всем этом и держись от них подальше. Ладно?
Ну уж нет, подумала Рина. Если тебе. Кил Уэллен, наплевать на происходящее, то мне нет. И я сама до всего докопаюсь. Но вслух она напряженно произнесла:
— Ладно.
Кил все еще тихонько поглаживал ее, явно не желая прекращать это занятие, но Рина по-прежнему не решалась повернуться.
— Ну что ж, — негромко вздохнул он, — спи, — слегка отодвинулся и вновь повернулся к ней спиной.
Рина пролежала довольно долго, ведя мучительную борьбу с самой собой. Она злилась на него, но и любила, и хотела.
— Кил?
— Да?
Рина все-таки повернулась, подвинулась к нему и, приподнявшись на локте, посмотрела через плечо прямо в его суровое лицо.