– Вы предлагаете, чтобы я погружал ноги в воду? Это вредно для здоровья.
– Совсем не вредно. – Кори шагнула к нему. – Помыться никогда не вредно.
Ла Файе попятился, перепуганный не меньше, чем Тоби при его первом знакомстве с ванной, но Кори это не остановило. Она решительно ускорила шаги, а француз, спасаясь от нее, побежал по коридору. Не успели они скрыться из виду, как Мэтью разразился неудержимым хохотом. Надо разобраться, в чем причина такого поведения Маркуса по отношению к французу, и он обязательно разберется, вот только насмеется вдоволь. Нехорошо, конечно, смеяться, но неприятный француз выглядел так комично!
Когда Кори, вернувшись, рассказала, чем кончилась эта история, Мэтью опять рассмеялся. Ла Файе, твердо решив не поддаваться, заперся в комнате и крикнул, чтобы ему срочно подали карету. Он собирается вернуться во Францию, как только найдет корабль.
– Он говорил, что по горло сыт страной, где детям разрешается так обращаться с важными гостями и где даже взрослым наплевать на исход войны, от которой зависит их будущее. Он отказывается быть нашим гостем в Грейсток-Мэнор. – Кори поднесла руку ко рту, прикрывая улыбку. – Мне жаль, что я смеялась над ним, но я не могла удержаться. У него был такой дурацкий вид!
– Вот и пусть едет домой, – отозвался Мэтью. – Нам он давно надоел, похоже, и сам наконец понял, что английскому великодушию есть предел.
Они обнялись и рассмеялись, но Мэтью показалось, что в смехе жены звучат истерические нотки. Напряжение все еще не отпускало их.
– Маркус, ты что, перемазался медом? – спросила Кори мальчика, оставшись с ним вдвоем. Мэтью ждал за полуоткрытой дверью. Они с Кори договорились, что он должен все слышать, но так, чтобы мальчик его не видел.
– Медом? – невинно сросил Маркус. – Я?
– Да, ты, мой дорогой, – сладким голосом проговорила Кори. – Ты что, принес мед из кухни ночью?
– Ну-у, возможно, – признался Маркус.
– Ну вот, и ты его пролил, так что тебе придется отмыть его. Везде. А затем ты сам постираешь простыни. – Хорошо, мама, – согласился Маркус, принявший наказание на удивление кротко. – Я отмою мед. Но я хочу показать тебе, что я нашел. Ты спрашивала женщин, не видели ли они раскрашенную шкатулку, которую ты подарила своей подруге Молл. У месье Ла Файе оказалась такая, так что я принес ее тебе.
– Что ты имеешь в виду, дорогой? – удивилась Кори. – Какая шкатулка?
– Сейчас покажу. – Мэтью заглянул в дверь и увидел, как Маркус нагибается и шарит под кроватью. Было видно, как он вытащил что-то оттуда и протянул Кори.
Кори осмотрела предмет.
– Странно, это та самая шкатулка, которую я дала Молл. Та самая, которую я никак не могла найти в ее вещах. – Она поставила ее на стол и подошла к двери. – Мэтью, входи, пожалуйста. Посмотри, что нашел Маркус. – Она указала рукой на стол. – Расскажи, дорогой, где ты ее нашел.
– Она была наполовину в золе в камине месье Ла Файе. Такое впечатление, что там никто не убирал целый год, – ответил Маркус.
Хмурясь, Кори стряхнула с обгоревшей коробочки остатки золы и открыла крышку.
– Наверное, Молл отдала ему на сохранение. Приятно знать, что она не украдена, но не могу себе представить, зачем ее сожгли. Разве что это сделал кто-то другой, не Ла Файе. – Она склонилась над шкатулкой, изучая ее. – И то, что хранила здесь Молл, пропало. Кроме вот этого. – Она вытащила из щели забившийся клочок обгорелой бумаги.
Мэтью заглянул через ее плечо. «Дражайшая Молл», – угадывалось на бумажке.
Кори грустно помотрела на Мэтью.
– Вот доказательство, что Ла Файе писал ей любовные письма. Но я до сих пор не понимаю, зачем бы он стал жечь шкатулку? И как не рассердился на того, кто это сделал? Или рассердился? Все это очень печально. Бедная Молл! Она не заслужила, чтобы ее вещи жгли.
Кори была очень расстроена новым напоминанием о смерти подруги, но через несколько часов возникла еще более серьезная проблема. Мэтью вошел в приемную королевы и услышал ее грозный голос:
– Где этот Эссекс? Я ему голову оторву! – На королеве был огненно-рыжий парик, и почти такого же цвета было ее перекошенное от ярости лицо. – Как он смеет клясться в вечной страсти, а потом жениться за моей спиной?
Кори стояла поблизости вместе с двумя другими фрейлинами, даже не пытаясь успокоить повелительницу.
– Кто вам это сказал? – спросил Мэтью. – Клянусь, что не сам Эссекс.
Королева с большим удовольствием назвала имя доносчика:
– Это француз сказал мне, и, хотя он смертельно надоел мне своими просьбами о деньгах, тут он был совершенно прав. И подумать только, какими почестями я осыпала голову этого изменника! Нет, он – вылитая мать, змея, которую я пригрела на своей груди. Я желаю, чтобы его немедленно посадили в Тауэр. Капитан Уэллс, проследите за этим.
Мэтью поднял брови, подавая знак Кори, и она тут же подошла к нему.
– Это ответ на наши молитвы, – прошептала она с видимым облегчением. – Теперь я буду в безопасности, и королева тоже, хотя она ни о чем даже не подозревает.
Мэтью не разделял ее уверенности. Хотя он и был рад, что Эссекс убрался с их пути, но нутром чувствовал, что дело еще не закончилось. Кто-то вложил в это слишком много усилий, чтобы сейчас все прекратить. Так что успокаиваться им еще рано.
– Мы должны выехать в Грейсток-Мэнор завтра же утром. Я доложу ее величеству, – сказал он. Но, прежде чем он смог произнести хоть слово, королева опять заговорила:
– Я желаю поговорить с бароном Грейстоком. Наедине. Оставьте нас.
Мэтью подождал, пока остальные выйдут. Он выслушает королеву, но потом, как бы то ни было, попрощается с ней и пойдет собираться в дорогу. Он не мог дождаться, когда окажется наконец в своем поместье, подальше от дворцовых интриг и опасностей. А теперь, когда стало известно, что общество Ла Файе им не грозит, ему было особенно радостно на душе.
Когда все вышли, королева вручила ему письмо. Ознакомившись с ним, Мэтью едва не закричал от ярости. Елизавета дала ему короткую записку от Маргарет, его невестки, которая просила о помощи. Мэтью посмотрел на королеву, сверкая глазами.