Следователь слегка поклонился и жестом пригласил посетительницу присесть. Нет, она совершенно не изменилась. Англичанка относилась к тому странному типу людей, когда можно предположить, что перед тобой мадам пятидесяти годов или еще вполне молодая женщина лет тридцати. Оттого дежурный и не мог понять, как величать посетительницу.
– Сударь, по вашьему выражению лица я поняла, что вы узнали меня, – вошедшая чуть улыбнулась. – Мисс Томпсон, смею напомнить, бывшая гувернантка господ Извековых.
– Да, да, разумеется, я помню вас, – заторопился следователь.
Про себя он отметил, что русская речь англичанки стала почти идеальной. Акцент чуть угадывался, придавая легкое неотразимое очарование. Он сел за свой стол, продолжая разглядывать гостью. Э, нет, матушка! Вот и морщиночки у глаз и рта, вот немножко седины. Да, несладко на чужбине-то, тоскливо без своего угла, в приживалках.
– Я полагаю, сударыня, вы пришли к следователю полиции не для того, чтобы попросту возобновить наше знакомство. Не так ли?
– Вы совьершенно правы, господин сльедователь, с моей стороны подобный шаг был бы просто нье приличэн. Я пришла сюда только потому, что знаю и уважаю ваш опыт, здравый смысл и благородство джентльмена. – Она чуть поклонилась.
Дурное начало, посмотрим, что дальше будет.
– Вы теперь при месте? – деловито осведомился Сердюков.
– Да, я, слава богу, при месте. И не повьерите, снова в фемили, семье писателя, то есть писательницы! Мадам Крупенина-Иноземцева моя теперешняя хозяйка.
У следователя в желудке закопошился комок. Вот оно, дурное утреннее предчувствие.
– Что ж, полагаю, что для вас это большая удача. Опять попасть на место, где хозяева – известные в столице литераторы, это даже не везение, это просто чудо какое то!
– Да, мадам Юлия и ее муж, господин Крупенин, ошень, ошень достойны люди, благородная и порядочная фэмили. Они очень добры и… – она несколько смутилась, – щедры ко мне. Я служу у них, как говорят в России, верой и правдой. Смею надеяться, что мадам относится ко мне скорей дружески, нежели как… к прислуге в доме.
– Все это очень отрадно, но ведь вы пришли рассказать мне немного о другом, верно?
– Разумеется, сударь. Я сказала вам об отношении хозяев для того, что вы поняли, почьему я здесь. Я привязалась всей душьой к этим людям, особенно к мадам, и сочла своим долгом помочь ей.
– Разве госпожа Иноземцева-Крупенина нуждается в помощи полиции?
– О, да! – пылко воскликнула собеседница. – Ошень нуждается! Видите ли, в последнее время в ее жизни появился ужас, совершенный ужас! Хоррор! Некий странный человек преследует ее и говорит немыслимые весчи!
– Подозреваю, что я знаю, о чем идет речь. Я читал о вчерашнем выступлении Крупениной в Зале-Буфф и явлении там господина, напугавшего ее до обморока. Что ж, полиции не впервой искать шантажистов и мошенников. Изловим и этого! Но почему в полицию пришли вы, а не сама писательница, не ее супруг, на худой конец?
– Вовсэ ньет, я не одна пришла, мадам сама здесь, ждет в экипаже, просто она нье уверена была, что вы соблаговолите принять ее.
– Так просите ее!
Посетительница поспешно поднялась и уже у дверей обернулась к Сердюкову, шедшему следом.
– Прошу вас, умоляю, выслушайте ее, этот человьек не просто шантажист, это нечто иное! Она потеряла сон и покой. Ей кажется, – мисс Томпсон собралась с духом, – ей кажется, что это и есть подлинный посланник сатаны!
– Тогда, милые дамы, вы не в ту канцелярию обратились. Тут тогда батюшка нужен! Я не умею изгонять дьявола!
– Вы нье правильно меня поняли, господин Сердюков, – посетительница мягко едва прикоснулась к рукаву его сюртука. – Дьявола, может, и ньет, в подлинном смысле этого слова, а вот дьявольского умысла предостаточно.
Неглупая женщина, удивился Сердюков и невольно провел ладонью по тому месту, к которому только что прикоснулись пальчики мисс Томпсон.
Послышались вновь шаги. Следователь одернул сюртук. Легкий шорох платья за дверью, и появилась Юлия Соломоновна Крупенина-Иноземцева.
Полицейский и вошедшая дама несколько мгновений смотрели друг на друга. Она с опаской – можно ли довериться этому человеку в наглухо застегнутом форменном сюртуке? И в то же время с потаенной надеждой, ведь не зря милая Томпсон так пылко говорила о порядочности Сердюкова. Разве нынче в полиции много таких сыщешь?
Он же напустил на себя строгий и отстраненный вид, чтобы дамочка не вздумала и впрямь морочить ему голову чертовщиной. Спасибо, он ею сыт по горло. Да еще опять ваш брат-писатель! Увы, следователь уже имел честь заниматься делами в писательских семействах. Презабавные люди! Пришлось поломать голову! Впрочем, на то она, голова, и дана следователю полиции.