Я отдыхал на скамейке, пока Никола бродил окрест, нюхал цветы и восхищался их красотой.
— Господи, до чего ж хорошо, — сказал он, подходя ко мне. — Прямо целительный бальзам, особенно после долгой дороги.
— И все же, с чем пожаловал?
— Непредвиденные обстоятельства, — ухмыльнулся Никола.
У меня даже руки затряслись — скорее бы их занять работой.
— Давай выкладывай.
Никола наклонился и сорвал маргаритку. Алиенора терпеть не может, когда рвут ее цветы: зачем напрасно губить растения, которым и так тяжело тянуться к солнцу и набираться соков? Пальцами он разминал желтую сердцевину.
— В общем, — выговорил он наконец, — Жан Ле Вист беспокоится насчет срока.
Чертов торгаш, который крутился у нас весь пост и все чего-то вынюхивал! Я ни минуты не сомневался, что его подослал Леон-старик, хоть он и выдавал себя за заказчика. И где же его заказ?
Позади раздался хруст — это Алиенора кухонными ножницами срезала траву. Она старалась держаться незаметно, но слепые не умеют как следует прятаться.
— Ты что тут делаешь? — произнес я грозно. — Я же сказал — помочь матери.
— Я и помогаю, — промямлила Алиенора. — Собираю кервель для супа.
Наверняка мать послала ее послушать, о чем мы секретничаем. А то я не знаю свою жену, она не выносит скрытности. Но я не стал отсылать Алиенору — все равно тайное станет явным.
— Только никому ни слова — ни ткачам, ни соседям.
Она согласно кивнула и принялась собирать в фартук срезанную траву.
— Для беспокойства нет причин, — заверил я Никола. — Зимой у нас действительно вышла заминка, сын прихворнул, но это дело поправимое. Ковры будут готовы к следующей Пасхе, так что все наши договоренности с монсеньором остаются в силе.
Никола прочистил горло и присел возле гвоздик, чтобы потрогать недавно раскрывшиеся бутоны. Не к добру он тянет волынку. На его лице появилось облегчение, когда в сад вышла Кристина с кружками, до краев наполненными пивом.
— Благодарю, госпожа, — воскликнул он, поднимаясь с корточек и подаваясь ей навстречу.
Обычно Кристина посылает к гостям Мадлен или Алиенору, но на сей раз явилась самолично, рассчитывая услышать новости непосредственно от Никола, а не через третьих лиц. Мне сделалось ее жаль.
— Присядь, — сказал я, освобождая край скамейки.
Пусть тоже послушает. Только, боюсь, известия не самые приятные. Мы с Кристиной вопрошающе смотрели на Никола и ждали. У нас за спиной мерно клацали ножницы Алиеноры.
Никола отхлебнул пива, еще немного повосхищался цветами и все-таки выдавил из себя:
— Ковры должны быть закончены к Сретению. Таково требование Жана Ле Виста.
Алиенора перестала клацать ножницами.
— Но это невозможно! — возмутилась Кристина. — Мы и так ткем от зари дотемна — всякую минуту, отпущенную Богом.
— А если нанять еще людей? — предложил Никола. — Поставить к каждому станку по три ткача?
— Не пойдет, — отрезал я. — У нас на это нет средств. Не хватало еще работать себе в убыток ради одного удовольствия угодить монсеньору Ле Висту.
— Но если закончить пораньше, то можно выиграть время: возьмете следующий заказ и заработаете денег.
— У меня нет сбережений, — покачал я головой, — а ткачи и пальцем о палец не ударят без задатка.
— Одним словом, ковры нужны к Сретению. Жан Ле Вист пришлет за ними солдат. Если вы не уложитесь в срок, ковры конфискуют и вы вообще не получите ни гроша.
— Каких еще солдат? — хмыкнул я.
Никола немного помялся, затем произнес без тени смущения:
— Королевских.
— Но в договоре черным по белому написано: «Пасха», — вмешалась Кристина. — Он не имеет права нарушать условия.
Я только руками развел. Эти вельможи что хотят, то и воротят. Вдобавок эти проклятые зеленые чулки. Из-за них Леон держит меня за глотку. Штраф просто разорит мастерскую.
— Но почему Леон не явился сам? Все-таки предпочтительнее было бы обсудить этот вопрос с ним, а не с тобой.
— Он сильно занят, — пожал плечами Никола.
Алиенора опять зашуршала травой. Моя дочь разбирается в людях не хуже меня. Разница только в том, что она улавливает ложь слухом, а я — зрением. Скорее всего, она различила в голосе Никола фальшивые нотки, тогда как я догадался, что он врет, по глазам, которые он отводил в сторону, избегая моего взгляда. Он явно что-то недоговаривает. Однако расспрашивать его дальше было бессмысленно, чутье мне подсказывало, что сейчас он все равно не скажет правду. Может, когда-нибудь позднее, в более располагающей обстановке мы вернемся к этому разговору.