Выбрать главу

Наконец была даже Праше наивысшая радость: от нее совсем отступил бледнолицый страх смерти. Но жизнь иногда еще трогала.

XXII

Раз Праша получила письмо; она отгадала, что это от Зинаиды Павловны, и спрятала его до свидания со мною. Письма Зинаиды Павловны Праша понимала за небезопасное по своему содержанию, соблазнительное чтение, которое могло смущать неопытные души. И то, которое находилось теперь в ее руках, было такое же: отцветшая красавица начинала его приветом "Паше-Праше-Пашенции", а потом извещала, что, бог дал, она овдовела и теперь уже "по батюшкиному благословению определилась в монастырь", где начальницею та самая дама, у которой Праша "мужа отбила".

Праша побледнела и вздрогнула. Я хотел прочесть далее про себя, но она оправилась и просила читать вслух.

Зинаида описывала, как эта дама стала теперь "жизни высокой" и может обо всем говорить по-христиански, и сын у нее грубиян, живет с актерами, но она его простила и Прашу простила. Но тут Праша перебила и сказала:

- Ну вот, и я ее простила,

- Это хорошо, - Я ее давно простила. Она тогда мне за три месяца жалованья не отдала. Это бы нам на хлеб годилось, но я это-то ей и простила, но только не стоило бы нам с нею об этом вспоминать нынче.

Кроме начальницы, Зинаида писала, что "есть у них в обители много разных святынь, "о много и искушений", так что Зинаида Павловна "днем молится, а ночью иногда котомку шьет и бежать хочет, но как только ударяют к заутрене, дьявол от нее отлетает", а "скоро она уже примет ангельский чин, и тогда ей уже нет и не будет возврата в мир земной, где все искушение". Но хотя сама Зинаида и спаслась, но она еще не спокойна за нее, Прашу, и по любви своей к ней увещает ее, чтобы она скорее одумалась и, отложи в все заботы, укрылась в обитель. "Здесь станем жить с тобою в одной келье и вместе умолять всевышнего за весь грешный род человеческий".

- Ня! - воскликнула Праша и еще сильнее побледнела.

- Что вы хотите сказать?

- Не читайте больше.

Но тут старушка Праша живо взяла из моей руки письмо красавицы, разорвала его на мельчайшие части и бросила их в топившуюся печку. Потом мы просидели несколько минут тихо, и после я ей сказал:

- Не надо сердиться.

- Я и не сержусь, - отвечала Праша, - а то она мне советует замуж, то к монаху, то самой в монахини. Какой беспокой! А мне хорошо.

И она сама рассказала мне, как она ходит в темноте между камнями и говорит с Авелем или читает одна "Отче наш". Теперь уже она вовсе не боится смерти и всегда чувствует одну радость.

Авель ей натолковал:

- Ты нецего-та не пойса-та!.. Он-то тебя посовет-та! Де тэбе нато-то, ты там-то и будес!

- И знаете, - закончила Праша, - я так и чувствую, что я там, где мне надо.

Она ласково улыбалась и как бы ждала, чтобы я ей что-нибудь возразил, но я молчал.

Вскоре после этого Праша и совсем "ушла в другое место". Раз утром нашли дверь ее избушки широко открытою, а тело хозяйки лежало на камне, и на устах у нее было несколько капель крови, с которою жизнь улетела из ее разорвавшегося сердца.

Так кончила свой воспитательный курс на земле эта фефела, которая мне кажется довольно обыкновенною русскою женщиной, которая никого не погубила и себя усовершила в земной жизни, но в этом ей ничего не помог ни литератор, которого она любила, ни про стой человек, который ее любил. Но она была хороша для всех, ибо каждому могла подать сокровища своего благого сердца. Если бы писатель жил долго, я думаю, что он бы ею наскучил и она окончила бы свою жизнь гораздо хуже.

Комментарии

Печатается по тексту: Н. С. Лесков. Собрание сочинений, том двенадцатый, СПб., 1896.

Впервые - с подзаголовком: "Рассказы кстати. Из литературных воспоминаний" - напечатан в журнале "Русская мысль", 1894, э 12. При жизни писателя не перепечатывался. При подготовке двенадцатого тома Собрания сочинений рассказ дополнен рядом сцен и эпизодов (том напечатан после смерти писателя).

Произведение построено как достоверный рассказ-воспоминание из жизни литературного собрата. Но, по словам А. Лескова, "Дама и фефела" - это художественное произведение "всего менее мемуарного" характера.

Boufflers - Станислав Буффлер (1737-1815), французский государственный деятель и писатель.

Незадолго перед переходом "Отечественных записок" из рук Дудышкина и Краевского под редакцию Некрасова и Салтыкова... - "Отечественные записки" перешли под редакцию Некрасова и Салтыкова в январе 1868 года; с этих пор журнал стал боевым органом демократического направления.

Я зазнал этого человека в 1865 году, когда Дудышкин напечатал в "Отечественных записках" одну его статью... - О рассказе "Дама и фефела" и о прототипе писателя-критика А. Лесков пишет: "С годами я отвык вспоминать, по правде сказать, не лишенную замечательных достоинств Пашу (горничную Лескова. - А. Г.). Но вот, почти в канун смерти отца, появился боевой его рассказ с едким и вызывающим заглавием - "Дама и фефела". Дан был ему и подзаголовок - "Из литературных воспоминаний". Последний оказался далеко не отвечающим действительному содержанию этого частию полемического, частию беллетристического и всего менее мемуарного произведения".

Знакомым Н. С. Лескову писателем, терпевшим семейные невзгоды, как предполагает А. Лесков, мог быть Н. И. Соловьев. Но Соловьев умер 4 января 1874 года в Москве, "куда переселился за несколько лет до своей кончины. Ни о какой "фефеле", оставшейся с ребенком от него, у нас никогда не поминалось. Во всяком случае, если она и существовала, все противоречило ее появлению в Петербурге. Это надо было обойти. Воспоминания невольно перестроились в свободное творчество. Так было удобнее и для завязки, и для гибкости композиции, и для умножения лиц, положений, событий. В основе была задача противопоставить зловредной "даме" добросердечную, пусть и апокрифичную "фефелу". В лепке последней неожиданно я узнал кое-что, взятое от полузабытой уже Паши" (А. Лесков. Жизнь Николая Лескова, стр. 422-423).