— Что ты собрался делать? — не дожидаясь ответа от сына, встала с дивана и пошла за ним.
— Мне очень нужно в комнату попасть, — заявил Костик.
— И что? И что? Ты что собрался замок выламывать?! Ты вообще в курсе сколько эта дверь стоит? — шла за сыном и возмущалась, но Костик был не менее упрям, чем Олег и сдаваться не собирался, слова ему мои были словно горох о стенку.
— И что мне прикажешь? Мне даже переодеться не во что, — ворчал Костик и по-прежнему шагал к дверям, — Ты вот знаешь когда папа вернётся? — уточнил у меня, а я чего не знала, того не знала.
— Нет, и телефон отключен, — честно призналась ему.
— Значит, будем взламывать, — решительно заявил Костик, скинув все инструменты перед дверью.
С моего молчаливого согласия он с деловитым видом примерился сначала отвёрткой к замочной скважине, попытался прокрутить, но ничего не вышло. Тогда взялся за молоток, стукнул несколько раз по рукоятке отвёртки. Замочная скважина искривилась, но дверь не поддалась.
— Мы теперь её ключом открыть не сможем, — резонно заметила я, но Костик был более оптимистичен.
— Так у нас его и нет, а если и появится, здесь только верхушка попортилась.
— Угу, не попортилась, а ты попортил. Папа нас прибьёт, — и это моё заявление было скорей оптимистичным, чем пессимистичным.
Не хотелось бы снова скандалить и выяснять с Олегом отношения из-за результатов анализов, лучше поскандалить из-за дорогущей сломанной двери и замка, предстоящего ремонта, чем из-за этого.
— Ну он сам, вообще-то, виноват, нечего было мою комнату закрывать, — пыхтя, ответил Костик, и в ход пошла тяжёлая артиллерия.
Гвоздодёр!
— Давай, может, подождём ещё полчасика? Чай попьём, — предложила с надеждой на согласие, но Костик тряхнул головой.
— Нет, мне срочно нужно попасть в свою комнату, — раздув щёки, он попытался надавить на гвоздодёр, но дверь была непросто дорогая, она ещё была и хорошая.
Не поддалась ни на миллиметр, только гвоздодёр выскочил и чуть не прилетел Костику по ноге.
— Осторожней! Я прошу тебя!
Мне для полного счастья только травм у сына не хватало!
— Да нормально, — отмахнулся Костик.
— Нет уж, дай лучше я. Отдай говорю! — не без труда отняла у сына гвоздодёр.
Конец инструмента едва проходил в небольшую щель, я сомневалась, что что-то в таком случае получится и мои сомнения подтвердились. Всё повторилось, гвоздодёр выскочил, дверь не поддалась.
— Мда уж, — выдохнул Костик, — А если так? — он взялся за молоток, вставил отвёртку в щель между дверью и проёмом, прицелившись как раз туда, где был замок и начал стучать по рукоятке.
Несколько минут безуспешных Костиных усилий и стука на весь дом, пока нас не отвлекли.
— Какого чёрта вы делаете?! — рявкнул на нас Олег, очень злой и нервный.
— Комнату открываем, — буркнул Костик, отступая в сторону.
— Да вы чё ёпт! Я уже лысеть блядь начал с ваших выходок! — орал Олег, тыча пальцем в макушку, чуть склонившись перед Костиком.
— Это... — Костик задумался, и я знала, что сейчас что-то эдакое язвительное скажет, пыталась жестами попросить его не делать этого, но сын был упрям и неисправим, — Прискорбно, — произнёс с ехидством.
— За себя переживаешь? — спросил Костика, роясь по карманам сначала брюк, потом пиджака.
— В смысле? — Костя напрягся, веселие спало с его лица.
— Наследственное это. Ни на минуту одних оставить нельзя, — тяжело вздыхая он открыл комнату сыну, — Инструменты на место верни, и в комнате уберись! — судя по тону Олега, он был зол и абсолютно не в настроении и мне заранее стало страшно, причём это несмотря на контейнер с очищенной морковкой в его руке.
Костик собрал инструменты и понёс их в гараж, а я смотрела на мужа молча, в ожидании его вердикта. Что он скажет? Какое примет решение?
— На вот, тебе, вам, — сурово сунул мне в руки контейнер наполненный маленькой идеальной и уже очищенной морковкой.
— Олег я... — снова попыталась заговорить с мужем, но ему явно сейчас было не до этого.
— Оля, грызи лучше морковку, — попросил, сурово глядя на меня, — Не до разговоров мне сейчас, я у себя в кабинете буду, поработать надо, — предупредил и пошёл по коридору, оставляя меня одну, убегая от разговора.
До слёз было обидно. Я понимала, как Олегу плохо, мне было его очень жаль, но убедить его в своей честности и верности ему я не могла. Закрывшись в спальне, лежала на кровати, грызла эту морковь и ревела оттого, что не могла поддержать мужа. Что ему плохо там в кабинете, а я не могу быть с ним.