— Здравствуйте, я насчёт работы секретарём, — ответила с волнением, сомневалась, что подойду.
Ведь документов у меня нет, да и шесть лет простоя в работе не в плюс.
— Счастье то какое! Проходи золотце моё! — радостно причитая нараспев, женщина посторонилась, пропуская меня в квартиру.
Собственно, сама квартира если не брать в расчёт ароматы готовящейся еды, доносящиеся с кухни и простой женщины по локоть в тесте, имела стандартный вид офиса. Не знала как дальше, но просторная прихожая напоминала приёмную. Вдоль стен стояли два диванчика и возле них небольшие приставные столики с журнальчиками. Линкруста по стенам, выкрашенная в такой же, как и табличка у двери изумрудный цвет.
— Давай сразу договоримся, — заискивающе начала с порога женщина, захлопнув за мной дверь, — Я тебе что хочешь готовить буду, ты только им двери открывай! А? — она сложила просительно ладони у лица, — Они целыми днями ходят и ходят! Ходят и ходят! Ироды окаянные! А у меня продукты портятся. Ох! Лук! Вот опять! Лук горит! Едрить растудыть! Ах ты кочерыжка трухлявая! — встрепенувшись, женщина и кинулась на кухню, весьма забавно выражаясь.
На несколько секунд я осталась в прихожей-приёмной одна, вскоре вышел навстречу пожилой мужчина.
Очень пожилой.
Навскидку ему было лет девяносто. И глубоких морщин на лице не меньше. Голова блестела лысиной и была щедро усыпана пигментными пятнами. Некогда голубые глаза помутнели и покрылись серой пеленой. При этом он был одет очень строго и солидно. Костюм чёрный, рубашка белая, галстук и дорогущие часы на сухой руке, а ещё он был в туфлях, несмотря на то, что находились мы в квартире. Как Олег прям, если бы не возраст.
— Вы от Мариночки? — без приветствий спросил он, совершенно нестарческим, а бархатным глубоким голосом. Если бы я пообщалась с ним по телефону, я бы не поняла, что он и обладатель такого голоса один и тот же человек.
Я кивнула, не зная, то ли мне разуться, то ли в обуви остаться.
— Пойдёмте. Я вам покажу ваше рабочее место, — Изотов плавно развернулся и пошёл обратно.
— А мне разуться? — уточнила, замешкавшись на месте.
Он остановился, повернулся ко мне и медленно оглядел с ног до головы, после чего выдал:
— Я уверен, что у вас на ногах, как и на руках чудесные пальчики, но без обуви вы будете смущать моих обутых клиентов, — всё говорилось серьёзно, без тени улыбки и намёка на шутку.
Я пошла за ним по короткому коридорчику. По пути он указывал рукой на двери, говоря кратко, где туалет, где ванная, а где архив. Мы прошли в просторную проходную комнату.
— Вот ваше место рабочее. Здесь накидал уже работы по мелочи, — махнул рукой на кучу папок, то, что по мелочи было в его понимании в моём было дня на два без обеденного перерыва с работой на дом.
— Угу. Поняла, а что конкретно нужно с этим сделать? — спросила не тушуясь, лучше пусть сразу уволит, поняв что я никудышная работница.
— Вот, — Степан Геннадьевич открыл верхнюю папку, указал пальцем на цветной стикер, — Так на всех. Всё подписано, если что-то будет непонятно можете спросить, но только когда я в своём кабинете один. Я к себе, — даже не спросив как меня зовут, он скрылся в своём кабинете.
Постояв немного на месте, я села за стол и взялась за первую папку. Стала вливаться в работу, но мне очень нахватало телефона. Желание позвонить Костику и узнать как он, сменилось на желание позвонить Маринке и спросить кто он этот Изотов явной бандитской наружности.
4
Олег
Казалось, жизнь стала стабильней некуда и уже никто и ничто не сможет выбить меня из колеи. Ошибался. Родная жёнушка учудила. Сука. И когда успела? Всегда под носом крутилась ведь. Выставил курву за ворота и вернулся в дом, потом в гараж. Где-то в одной из тачек была пачка сигарет. Нашёл сигареты, но зажигалки не было, даже чьей-то забытой не завалялось. Пришлось идти на кухню. В гостиной сидел Костик, как ни в чём не бывало смотрел телек, значит, ничего не услышал.
— Уроки сделал? — спросил его, проходя мимо, словно ничего не случилось.
Как ему сказать, что мы остались в чисто мужской компании, собирался подумать потом. Первым делом необходимо было успокоиться.
— Вы с мамой сговорились, что ли? — малой прищурился и нахмурившись поджал губы, за секунду превращаясь из домашнего ребёнка в того зверька, которого забирал у нашей матери лет уже восемь как назад.
Пиздец проницательный. Я всё думал, что вовремя его вырвал из того маргинального ада, а он всё помнить ничем не вытравить. Не знал, что ему ответить.