— А ты гораздо ближе к победе, чем я предполагал, — раздался рядом насмешливый голос Лергана.
Камерон хлопал глазами, с трудом приходя в себя.
— Ты все еще здесь? — сердито буркнул он. Презрительно фыркнув, Лерган с трудом поднялся и подал Камерону руку, помогая встать.
— Где уж вам меня заметить, когда вы так заняты собой! Хотя в отношении Эвери я не прав. Нужно отдать ей должное. Она и меня осмотрела, чтобы узнать, не ранен ли я.
— Судя по всему, она умеет ухаживать за ранеными.
— Они обе это умеют. — Лерган кивнул на Джиллиану, вместе с Эвери хлопотавшую над раненными в бою воинами. — Я слышал, что одна из женщин рода Мюррей, жена лорда Ботолфа, известная целительница.
— Охотно верю. — Камерон покачал головой и едва удержался на ногах. — Я начинаю думать, что эти девицы умеют все на свете, и это меня раздражает.
Лерган хмыкнул, но потом серьезно заметил:
— Они спасли нам жизнь…
— Верно, спасли.
— Отказались от отличной возможности сбежать… Камерон тяжело вздохнул.
— Отказались. Хотя две слабые девочки, которые бродят по окрестностям одни, могут нарваться на большие неприятности.
— Значит, ты не намерен отказаться от своего плана? — сердито поинтересовался Лерган.
— Не могу.
— Из-за сестры?
— Да. Даже если бы Эвери была чистой, кроткой и милой, как ангел небесный, я бы все равно ее не отпустил. Я должен отомстить за сестру. Однако я не буду с ней слишком суров.
— Ты не станешь лишать ее невинности?
— Этого я не могу обещать.
— Еще бы! — фыркнул Лерган, качая головой. — Тебя прямо-таки распирает от вожделения.
— Не нравится — не смотри! — буркнул Камерон и огляделся по сторонам. — Мы не можем здесь оставаться, но далеко тоже не сможем уехать. Не хочу подвергать риску жизнь раненых.
— Я прикажу людям сворачиваться и искать новое место для лагеря.
Проводив Лергана взглядом, Камерон направился к своим людям. Тела погибших воинов Де Во уже оттащили в лес, предварительно тщательно обыскав и забрав все ценное, что у них было. Камерон отметил про себя, что те, кто остался в живых, держатся как настоящие мужчины. Одного из четверых уже завернули в саван, другой лежал неподвижно с белым как простыня лицом — не жилец, подумал Камерон, — а остальные двое ругались на чем свет стоит: кузины Мюррей обрабатывали им раны, и, судя по всему, никакого удовольствия эта процедура раненым не доставляла. Этим двоим ничто не грозит, решил Камерон и склонился над бездыханным телом. Он смотрел на молодого, лет восемнадцати, не больше, парнишку, и его пронзило острое чувство жалости. Это был Питер — юноша, который отправился во Францию в надежде заработать денег и утолить жажду приключений. Слишком молод, с грустью подумал Камерон. Слишком молод, чтобы умирать, да еще в таком дурацком сражении. В сражении не за короля и не за свою страну, а против алчного подонка, лишенного совести и чести, пожелавшего вернуть свои деньги, уплаченные им наемникам.
— Он может выжить, — тихо сказала Эвери, подходя к раненому.
— Ты так думаешь? — Приложив палец к вене на шее, Камерон ощутил слабый пульс. — Даже если он выживет, далеко его не увезешь.
— Сейчас, конечно, нет. Однако рана его хоть и большая, но не задела внутренних органов. Он потерял много крови, но кровотечение прекратилось. Если оно не возобновится и если не начнется лихорадка, он быстро поправится и сможет выдержать не слишком тряское путешествие.
— И насколько быстро?
— Дня через два. Думаю, не больше.
Камерон грязно выругался, однако Эвери и глазом не моргнула. Она слышала ругательства и похлеще.
— Мы переедем в новый лагерь, как только Лерган подыщет подходящее место. — Камерон бросил взгляд на убитого. — А это кто? Ты его знаешь?
— Одна женщина сказала, что его звали Адам.
— А… — Камерон испытал облегчение оттого, что этот человек не принадлежал к его клану и не был его солдатом, но тотчас устыдился своих мыслей, — Он пристал к нам по пути, решил, что заработает больше денег, присоединившись к какому-нибудь отряду, нежели в одиночку. А почему ты вернулась? — резко сменил он тему разговора и, пристально взглянув на Эвери, нахмурился: лицо ее было безмятежно.
— Мне не нужна свобода ценой человеческих жизней.
— А я-то подумал, что ты соскучилась по моему красивому лицу.
— Твое лицо так же красиво, как безлунная ночь, — парировала Эвери и склонилась к раненому. Осторожно приподняв Питеру голову, она опустила ее себе на плечо и начала медленно вливать ему в рот снадобье, поглаживая его по горлу длинными пальцами, чтобы юноше легче было глотать.
— Чем это ты его поишь? — с любопытством спросил Камерон, поймав себя на том, что хотел бы оказаться на месте этого парня.
— Это травяной настой. Он придаст ему сил и поможет восстановить потерю крови.
— Другим ты этот настой не давала.
— Другие не так сильно ранены. Они громко стонут и ругаются, а это верный признак скорого выздоровления.
Камерон ухмыльнулся.
— Так, значит, если бы Питер тоже ругался, ты бы сочла его состояние не внушающим опасения?
— Да. — Эвери осторожно опустила голову раненого на одеяло. — Человек, стоящий на пороге смерти, не жалуется, что у него что-то болит или что его пичкают горьким лекарством. Если у него вообще есть силы говорить или думать, он пытается припомнить все свои грехи, беспокоится о том, что ждет его после смерти, и просит об отпущении грехов.
— Ты видела много умирающих?
— Слишком много, — едва слышно произнесла Эвери и, поднявшись, пошла прочь.
Час спустя они разбили новый лагерь. На расстоянии примерно одной мили от прежнего обнаружилась небольшая поляна, там протекал ручей и росло много сочной травы для лошадей. Неподалеку находился высокий холм, с которого открывался великолепный обзор. Теперь Де Во со своим отрядом не сможет подобраться к лагерю незамеченным.
К тому времени как установили палатки, Камерон искупался, поел и собирался лечь спать. Оглядевшись по сторонам в поисках Эвери, он с раздражением увидел, что они с Джиллианой возвращаются от ручья. Охраны с ними не было. Эвери остановилась возле раненых, чтобы проверить, как они себя чувствуют, и тут Камерон подскочил к ней, схватил за руку и, не обращая внимания на неодобрительные взгляды и ропот окружающих, потащил к своей палатке. Кажется, его осуждают. Как же быстро они забыли об оскорблении, нанесенном его сестре, а следовательно, и всему клану! Втолкнув Эвери в палатку, Камерон вошел следом за ней и налил себе вина. т— Выходит, мой отважный поступок, в результате которого было спасено столько жизней, останется невознагражденным? — ехидно протянула она и, усевшись на походную кровать, принялась стаскивать башмаки. Он не может быть вознагражден, — решительно заявил Камерон, садясь на громоздкий сундук ,из темного дерева, в котором он держал свои вещи. — Ты мне нужна для того, чтобы заставить твоего брата выполнить свой долг по отношению к моей сестре, только и всего.
— А почему бы тебе просто не схватить его и не притащить к алтарю, а там обвенчать со своей сестрой?
— Йен говорил, что так и хотел сделать, но твой брат ловко обходит все ловушки, в которые его пытались заманить.
— Неудивительно. Он прекрасно умеет это делать.
— Значит, он соблазнил не только мою сестру, если так хорошо выучился этому искусству?
— Нет, тупица ты этакий, — проворковала Эвери, сбрасывая с себя платье.
Сначала она подумала было спать в одежде, но потом отказалась от этой мысли. Она уже до смерти устала изображать из себя скромницу. Кроме того, чистая льняная рубашка и изящные льняные штанишки, которые она сама себе сшила, были достаточно скромными. Ей хотелось узнать, как Камерон себя поведет, увидев, что она раздевается, однако Эвери решила встать к нему спиной. А то, чего доброго, расценит это как вызов. И так ясно, что он глаз от нее не может оторвать. Воцарившаяся в палатке тяжелая, напряженная тишина подтвердила ее догадку, и Эвери, довольная, легла на походную кровать и натянула на себя одеяло.
Камерона и правда поразила та непринужденность, с какой Эвери разделась до рубашки и странных штанишек. Такое впечатление, будто он ее брат или горничная. Или мужчина, к которому она абсолютно равнодушна. А ведь он неплохо потрудился, пытаясь ее соблазнить, и преуспел в этом настолько, что она дрожала в его объятиях от страсти, тяжело дышала и постанывала. Не может быть, чтобы она была к нему совсем уж равнодушна. Наверняка он ей нравится. Только сейчас до него дошло, что она назвала его тупицей, и это вывело его из себя.