– Что такое? – задал вопрос Рульфо.
– Не знаю.
Секунду они постояли, прислушиваясь к тишине. Затем продолжили подниматься и оказались в коридоре, где пол был застелен ковровой дорожкой. По обеим сторонам – мраморные бюсты. Имена на пьедесталах почти стерлись, но Рульфо подумал, что мог бы узнать всех с закрытыми глазами: Гомер, Вергилий, Данте, Петрарка, Шекспир…
Поэты.
Было очевидно, что сеньорита Гаретти обожала поэзию. Но в тот момент единственное, что имело значение для Рульфо, находилось в нескольких метрах впереди, в конце коридора.
Они дошли до маленького холла, и слегка дрожавшей рукой Рульфо включил свет. Стала видна двустворчатая дверь, ведущая в главную спальню, стены из искусственного мрамора, деревянная подставка…
На нем не было никакого аквариума.
– Он стоял здесь, с подсветкой.
– Да, я тоже его помню, – подтвердила Ракель.
Рульфо подошел и стал внимательно рассматривать поверхность подставки. На ней виднелись следы пребывания какого-то прямоугольного предмета. Кто мог его унести? Полиция? Для чего?
Что-то еще вызывало в нем сильнейшее беспокойство. Он огляделся в поисках источника этого ощущения, но не увидел ничего необычного. На изящных предметах гарнитура черешневого дерева, размещенных вдоль стен, были расставлены снимки Лидии Гаретти в рамочках. На стенах висели картины. Обведя их взглядом, он остановился. По крайней мере дюжина полотен различных размеров, каждое – женский портрет, однако, в отличие от фото, ни один из них не был похож на портрет Лидии. Рульфо стал рассматривать их более внимательно. Костюмы и живописная техника довольно серьезно различались: здесь были дамы в кринолинах, париках, корсетах – перья в прическах, фижмы, фалды. Встречались работы в стиле Тициана[12], Ватто[13], Мане…[14] И вот тут на шее одной из дам он заметил знакомый предмет.
– У этой дамы такой же медальон, как у Лидии, видишь? Похожий на паука.
– И на той, – указала Ракель.
Заинтригованные, они обследовали остальные портреты. Каждый раз, когда поза персонажа это позволяла, такой же медальон – а если не совсем идентичный, то лишь с незначительными различиями, объясняемыми тем, что их изображали разные живописцы, – представал перед их глазами. Золотой паук.
– У нас еще спальня, – вспомнил Рульфо.
Взялся за ручку двустворчатой двери. Открыл ее. Роскошная, покинутая, погруженная в тишину комната, казалось, приглашала их войти. Но место это изменилось. Причем кардинально. Свет шел от голых лампочек, кое-как подвешенных к продырявленному тут и там потолку. Почти вся мебель исчезла, как и гардины. На кровати не было покрывала, отсутствовал и балдахин с драпировкой. Повсюду были видны следы скрупулезной работы стражей закона: еле заметные следы мела, обрывки липкой ленты, бесчисленные отпечатки подошв…
И чем-то пахло, хотя Рульфо не мог бы определить, хорошо или плохо; но запах был другим, не таким, как в остальных помещениях.
Ракель обхватила себя руками. Он почувствовал ее тревогу.
– Здесь он пытал ее… час за часом…
Ни в одном из репортажей не было подробностей о том, что именно сотворил Робледо с Лидией, но предметы, обнаруженные полицейскими и перечисленные некоторыми новостными каналами, позволяли восстановить детали жесточайшего действа: коловорот, вкрученные в потолок крюки, щипцы, гвозди, веревки, цепи, несколько ножей… Каждый раз, когда Рульфо задумывался об этом, он все меньше и меньше понимал: как это может быть, что какой-то парень со скудным криминальным прошлым, которого если что-то и интересовало, так это наркотики, решился подвергнуть другого человека этой дикой пытке, сродни инквизиторской?
Ракель выглядела взволнованной, то и дело оглядывалась по сторонам, и кожаная куртка вздымалась на груди.
– Ему были нужны не только ее страдания, – объявила она в полной уверенности, что ей досконально известно значение этого слова. – Он был в ярости.
– Для нас самое главное, что сейчас он мертв, – успокаивающе прошептал Рульфо. – И еще то, что я нигде не вижу этого чертова аквариума, если он вообще существует.
Он обошел огромную кровать и кое-что за ней увидел. Еще одну дверь. Но ее легко можно было и не заметить, поскольку она ничем не отличалась от деревянных панелей, которыми были обшиты стены; только круглая золоченая ручка выдавала ее наличие. Рульфо повернул ручку, и дверь беззвучно распахнулась в темноту. Не оглядываясь, он шагнул вперед как раз в тот момент, когда Ракель выходила из спальни, думая, что он не замедлит последовать за ней.
12
14