— Ну хватит! — резко оборвала дочь Анна Дмитриевна. — С Яшкой я потом разберусь. Что ты скажешь, Гриша?
Участковый пожал плечами.
— Ума не приложу. Скорее всего, залетные. Никто из местных и даже городских к вам не полезет. Знают, что поживиться тут нечем. Вы смотрели, ничего не пропало?
— Все на месте, Гриша. В сейфе лежат фамильные бумаги, они только историков могут интересовать, а книг особо ценных у меня нет. Нахулиганили и ушли.
— Это не хулиганы. Они вооружены и стреляют по живым мишеням. Слава богу, никто из вас им на пути не попался.
Нике стало неинтересно, и она ушла к себе. Раскинув руки, девушка лежала на кровати, смотрела в потолок и плакала. Какую же она глупость сотворила. Своими руками вернула марки на место. Зачем? Теперь мать их спрячет так, что вовеки не найдешь. Все полетело к черту. План не сработал. Придется уповать на Этьена. Он оказался ловким парнем. Уже и паспорт достал на имя Бородина, и Юльке мозги запудрил при помощи тургеневского лиризма, выписанного из книжки, и готов вести игру до конца. Но сегодня она упустила такой шанс!
Ника всхлипнула.
18 мая 1998 года
Кира с нетерпением ждала этого дня. Как она ни старалась не думать об Аркадии, ничего у нее не получалось. Изголодалась красотка по равному себе партнеру. Ну что Додик? Его и в счет брать несерьезно. А Саул? Пятитонный морж, заплывший жиром в свои тридцать семь. Ничего она не имеет из того, что хочет. В конце концов, пошли они все к чертовой матери! Может она дать волю своим чувствам и гульнуть на полную катушку?!
На пирсе ее ждал красивый мужчина и красивая яхта. Жаль, что прогулка предстояла по Финскому заливу, а не по Средиземному морю. Тридцать семь скоро, а она все еще живет мечтами. Пора бы уже иметь все наяву. Еще несколько лет, и она упустит свой последний шанс. Время мимолетно, скользит, словно яхта по глади жизни, оглядываешься, а берега уже нет, впереди лишь мрачные тучи. Пора менять курс.
Им было весело. Настроение у Киры поднялось, ей на мгновенье показалось, что они остались в этом мире одни. Потом каюта, шампанское, постель. И ее унесло в небеса. Вот так бы всю оставшуюся жизнь.
Счастье длилось не так долго. Аркаша вернул ее на бренную землю, об которую она шандарахнулась с такой силой, что все грезы улетучились.
— Ты мне поможешь убить Шестопала? — спросил он тихо, прильнув к ее уху.
Переспрашивать ничего не нужно. Она все слышала отчетливо, и ее горячая кипучая кровь стала леденеть в жилах. Зачем же так сразу. Дал бы бабе порадоваться счастью хоть один денек. Уж потом бы бил по ногам и по мозгам. Нет, терпения не хватило. Припекло, значит. Дурак! Не успел женщину сделать своей, как уже требования выдвигает. А она, идиотка, почти поверила, что ему нравится.
— Чем он тебя живым не устраивает? Может быть, ревнуешь?
Она засмеялась, потом загоготала и тряслась от судорожного смеха еще очень долго. Каждый по-своему переносит нервные срывы. А он молча ждал, пока прекратится ее истерика.
— Я не из тех мужиков, которые заманивают женщин в свои сети, а потом пользуются ими. Предпочитаю честную игру. От начала и до конца. В дальнейшем нам обоим будет проще понимать друг друга и любить друг друга.
— Дальнейшего не будет, дорогой мальчик. Выйдем на берег и разойдемся, как в море пароходы. Ты уже все сказал, а мне сказать нечего.
— А я и не требую от тебя ответа. Я его знаю. Ты это сделаешь для нас обоих. Не родился еще на свет такой мужчина, которого бы ты полюбила больше денег. Если же тебе предложить мужчину и деньги в придачу, такое предложение тебя должно устроить.
— Словоблудием меня не соблазнишь. И вообще, мне ничего не надо. Испоганил мне все настроение, и к глотке подступила тошнота. Укачивает.
— Я в банке заведую сейфами. Я директор-распорядитель, а не Шестопал. Так вот, в ячейке под номером 40720 лежат двадцать два подлинника. Шедевры всех времен и народов. Среди них и те, что сняты со стен Шестопала. Разумеется, это твоя идея хранить там подлинники, сворованные Додиком у разных коллекционеров. А это значит, что вскоре Додик должен отдать концы и уйти в лучший мир. И как я догадываюсь, после этого Шестопал распахнет перед тобой дверцу сейфа. Но я очень хорошо знаю Саула. Он даже для тебя ничего не сделает бесплатно. Во всяком случае, своего Репина он уж точно заберет. И сколько еще ты ему обещала дать в качестве гонорара? Смотри, как бы все у тебя не забрал. Меня же твой сейф не интересует. Ты заберешь все его содержимое вместе с Репиным, и я тебе еще помогу вывезти это добро за кордон. Военным самолетом. Слышала о выставках авиационной техники в Лебурже? Так вот, я спонсирую наши показы во Франции. Ну это мелочи уже. Вопрос в другом. Чтобы я тебе открыл этот сейф и мне не помешал твой скряга и любитель искусств, его нужно убрать.
— А ты займешь его место?
— Естественно. У меня сторонников больше, чем у него, и этот вопрос можно считать решенным. Исчезновение с этого света До-диков и Саульчиков мир не изменит. Но у тебя останусь я. Ты будешь жить за границей, а я — приезжать к тебе в гости. Через год-другой приеду насовсем. Я не лгал, говоря, что ты мне нравишься. Одно другому не мешает. Будем считать, что я сделал выгодное предложение по части бизнеса. Но если я как кавалер тебя устраиваю, то наша связь со временем будет лишь укрепляться, и никто этому мешать уже не сможет.
— Шестопал неуязвим. Ты сам об этом знаешь. Если кто-то и сможет его убрать, то тут же сам сдохнет.
— Не преувеличивай. Половина людей из его охраны — мои люди. Будут выполнять мои приказы. Это не вопрос. Но смерть Шестопала не должна бросить тень на банк или на телохранителей. Вот почему основную задачу должен сделать человек со стороны. Ты лучшая кандидатура, как ни крути. Во-первых, о вашей связи никто не узнает. Во-вторых, тебе это выгодно. Деньги серьезные. В-третьих, ты развяжешь себе руки, а в-четвертых, я помогу, тебе не придется ничего особого делать. Можешь не отвечать.
— Когда? Я спрашиваю, а не отвечаю.
— Не торопи события. Благоприятный момент всегда приходит сам. А сейчас предлагаю выпить, чтобы тебя не тошнило. Шампанское помогает.
В тот момент, когда возлюбленная Давида Илларионовича занималась любовью с неизвестным ему молодым самцом, он занимался делами. Как и было договорено, встреча с Пуховым состоялась на кладбище возле заброшенной могилы, где редко появлялись люди. Пухов выглядел удрученным и готов был к тому, что адвокат выльет ему на голову ушат помоев.
— Слышал небось уже о провале этих ублюдков?
Добронравов улыбнулся, похлопал Пухова по плечу и присел рядом на перекошенную скамеечку.
— Дерьмо, а не работники, — продолжал Могила. — Мои бы ребята такого себе не позволили. Вот что значит брать на дело разношерстную публику со стороны. Так дела не делаются, Илларионыч.
— Не расстраивайся, Жора. Все прошло по плану. Брать там было нечего. В сейфе княгини можно только носовые платки найти. Мы сделали дело куда важнее, чем обычный «скок». Навели ужас на дом и запугали всю округу. Газеты, конечно, по таким пустякам не звонят, но телеверсии криминальных новостей мимо факта не прошли. Так одного из твоих подбили?
— Ранили. Но свои же добили. Правда, он все равно ничего не знал, его дело — сейф открыть, что он и сделал. Но если дать им более серьезное дело, то засыплются.
— И это не страшно. Важно, на чем засыплются. Они же приговоренные. Ничего важного не знают, тебя не сдадут. Ну возьмут их и что? Отправят в Петроградскую предвариловку? Дашь маляву ребятам, у тебя же везде свои люди есть. Захлебнутся мальчики в собственной параше, и концы в воду. Важно другое, Жора. Если их заметут, при них должны найти улики, чтобы следствие поняло, за чем они охотились. Вот что важно. Вчерашний инцидент — проба пера. Считай, что испытание твои подопечные прошли. У тебя есть другой медвежатник? Дело придется иметь с серьезными сейфами. Это в усадьбе стояла консервная банка, а предстоит серьезная работа. Туфту ментам подбрасывать нельзя. В игру вступаю я лично. И грабить будут меня. Серьезные люди не поверят, что я держу у себя несгораемые шкафы вместо сейфа.