— Хорошо, что вы это понимаете, и надеюсь, у вас хватит ума не устраивать спектакль с моим похищением. Мне нужны только марки, и ничего больше. Вам надо постараться сделать так, чтобы они ко мне вернулись. Учтите, мне ничего не стоит оставить вас без коллекции Федотова. Если вы успеете перехватить мои марки, мы сможем договориться полюбовно.
— Что значит «перехватить ваши марки»?
— А то, что ваша ненаглядная Кира сама положила глаз на марки. И не только на них, как можно догадаться. Она в сговоре с Шестопалом и давно уже его любовница. Я могу доказать эту связь.
Добронравов побледнел. На лбу выступили капельки пота. Ника замолкла и ждала, пока адвокат придет в себя после такого тяжелого удара в самое уязвимое место. Он не понимал, как такая простая мысль до сих пор не приходила ему в голову. Тут и доказательств не нужно. Все и так сходится по элементарной логике вещей. А это значит, что у него нет тылов и он в плотном кольце врагов.
Давид Илларионович вновь внимательно взглянул на девушку.
— Я готов вам помочь, если вы поможете мне.
— Для того я и пришла сюда.
— Мне надо подумать. Приходите завтра и принесите одну из картин. Я должен убедиться в том, что вы не блефуете. Можете свернуть холст в трубочку. Я не стану отбирать его у вас.
— Разумеется. Потеряете мое доверие, поддержку и помощь. Сейчас вы бессильны, как пчела без жала, и, кроме врагов, у вас никого нет.
«А если она права? — подумал адвокат и ужаснулся. Почему он раньше не задумывался над подобными вариантами? Уж, казалось, все учел… Но ему и в голову не пришло, что Кира может работать не на него, а на себя. Она его попросту использовала. Не она на него, а он на нее работал. И что в итоге? Значит, третью марку взломщик ей оставил, и она забрала ее. Теперь в ее сейфе лежат три марки, если она их не перепрятала. О том, что Козья Ножка взял марку себе, она солгала. Да и Могила перед смертью клялся, что вор такого уровня, как этот самый Артем Зерцалов, не мог нарушить договор. Почему он поверил
Кире, а не поверил Пухову? Даже думать об этом не хотел. Ворожба какая-то.
И каковы же дальнейшие шаги Киры? Удрать с марками и его картинами? Номера сейфа она не знает, код сейфа в банке ей тоже неизвестен. И Шестопал ей в этом не поможет. У него не хватит наглости вскрыть две тысячи сейфов по собственной прихоти. Да к тому же он трус, никогда не решится на такой скандальный и неоправданный шаг. Кира останется без картин. Марки? Что она может сделать с марками? Сына Ракицкого в Америке она без его помощи не найдет. Исключено. А это единственный человек, который купит марки без оглядки. У него есть отцовское завещание. Без пакета документов Кира не сможет выставить марки на аукцион. Значит, ее следующая цель — документы. А с этой задачкой в два счета не справиться. Выход один. Продолжать разыгрывать из себя любящую жену, держать его в больнице под присмотром и форсировать операцию по добыче документов из тайника княгини. Слишком хорошо устроилась. Надо им спутать карты. Внести сумятицу и перевернуть все с ног на голову. Возможно такое? Возможно. Только все придется начинать с начала».
Он не заметил, как девушка исчезла. Добронравов оглядел палату. Если Шестопал работает в паре с Кирой, а его охраняют люди Шестопала, значит, банкир должен знать обо всех его разговорах.
Так оно и было. Не совсем так, а немного по-другому. Запись разговора с девушкой попала на стол Кузьмина, а не Шестопала, но, по сути, для адвоката это ничего не меняло.
26 сентября 1998 года
Кира прибыла в больницу к ненавистному любимому муженьку по первому требованию. В вестибюле ей сказали, что Давиду Илларионовичу стало лучше, и он гуляет в больничном парке. Погода стояла ясная и теплая. Позднее бабье лето решило побаловать горожан северной столицы.
Кира уже была готова к предстоящему разговору. Они с Аркадием на яхте не один час разрабатывали тактику и стратегию ее поведения и настолько серьезно подошли к вопросу, что забыли о плотских желаниях. Первая неожиданность, с которой она столкнулась, заключалась в том, что Давид нарушил режим и вышел на улицу. Причем об этом могли узнать следователи, которые постоянно нарывались на строгий запрет врачей. Поступок странный и неоправданный. Кира нашла Добронравова сидящим с газетой в руках, на лавочке в тенистой сосновой аллее.
— Додик? Зачем ты вышел? — Она поставила пакет с гостинцами на лавочку и села рядом.
— Затем, что не хочу, чтобы твой любовник прослушивал мои разговоры.
— Мой любовник? — Кира сделала удивленное лицо.
— Именно. Или ты считаешь меня полным идиотом? Я все знаю. И какие игры ты затеяла на пару с Шестопалом?
— Хорошо. Хочешь так ставить вопрос? Я тебе отвечу откровенно. Мне не хотелось задевать твое мужское самолюбие, но ты прав, между мной и Шестопалом была связь. Иногда жизнь требует от нас некоторых жертв. Именно жертв, а не похотливых похождений. Сделала я это ради тебя. И не зря. Ты уже не ребенок, Давид, и должен понимать, что только благодаря мне твой план сработал. У тебя бы ничего не получилось, если бы за твоей спиной не стояла я. Ты сам втянул Шестопала в игру, и я обязана была тебя подстраховать в ответственные минуты. Той ночью, когда тебя вытаскивали люди Шестопала из плена, я находилась в его постели. И это я его убедила, чтобы он пошел тебе на выручку. Он и не думал этого делать, а хотел переадресовать твой звонок в милицию. Только тебе я, естественно, ничего не сказала. Продолжай думать, что ты самый умный и хитрый. А в аэропорт он не поехал тебя провожать в день твоего похищения только из-за того, что тебе с легкостью удалось от него избавиться? Нет. Он опаздывал ко мне на свидание. Я его отвлекала. Но теперь и я уже неспособна тебе помочь. Мы оба провалились. Ты, черный гений, считал всегда, что вечно можешь ходить по канату над пропастью и весело улыбаться публике. Все. Твое время кончилось. На днях Шестопал едет в Киев встречаться с известным коллекционером по вопросу обмена шести этюдов Репина на четыре работы Крамского. Вопрос уже решен. Там картины пройдут через независимую экспертизу, и тогда тебе конец. Ты знаешь Шестопала, он не пощадит тебя за такой масштабный подлог. Но если бы я с этим жирным уродом не спала, то ты бы и не подозревал о грозящей опасности.
— Почему я должен тебе верить?
— У тебя в руках газета, где Шестопала обвиняют в умышленном убийстве бандитов и Могилы на кладбище. А ты думаешь, что Шестопал не знает, кто и когда возил тебя на это кладбище? Это я все так подстроила и сняла с тебя подозрения, сумев подставить Шестопала. Или ты думаешь, он сам себе нажил врагов среди питерской братвы? Теперь он получает телефонные звонки с угрозами и трясется как осиновый лист.
— Где марки?
— В моем сейфе. Я приехала на машине. Если хочешь, можем поехать ко мне домой прямо сейчас, ты поменяешь там код и убедишься, что обе марки на месте.
— А третья?
— Не начинай старый разговор заново.
— Ладно. Значит, Шестопал собрался вести Репина в Киев? А здесь ему грозит местная шпана. Отлично. Посмотрим, насколько ты мне предана, любимая женушка. Раз способна спать с банкиром, значит, сможешь и убить его.
Кира вздрогнула:
— Как? Убить?
— Да. Очень просто, взять и убить.
— У него тридцать человек охраны.
— И все они стоят со свечой, когда вы лежите в постели?
— Но если найдут его труп после моего ухода, мне не жить! Это глупо. Я делаю все, чтобы тебя вытащить из дурацкого положения, а ты пытаешься меня подставить?
— Я помогу тебе. Воспользуешься ядом. Засыпь его в бутылку «Хванчкары», не повреждая пробку. Где ты берешь это вино?
— В ресторане «Якорь» время от времени. У меня и сейчас в багажнике лежат бутылки три-четыре.
— Отлично. Все их заполнишь ядом. Завтра проведем операцию.
— Но как?
— Инструкции будешь получать по телефону, голубушка. Рано еще тебе знать подробности. Я не хочу, чтобы Шестопал притворился покойником для газет. Я хочу видеть его в гробу и любоваться, как этот гроб засыпают землей.