На местную жительницу она не походила никоим образом, поэтому мысль о том, что это не иначе как гостья, потерявшая неизвестно что в подобной дыре, показалась ему вполне здравой. Её реакция несколько его озадачила, хотя и была скорее внезапной, нежели совершенно неожиданной.
Звонко и мелодично рассмеявшись, она серьёзно, но с теплом произнесла:
- Я живу там же, где и Вы.
Мужчина расценил это не иначе, как намёк. Ну, что же, возможно - ночь и в самом деле была чудная. В конце концов, все взрослые люди, которые знают и понимают, чего и почему они хотят.
- Что ж, если так, то значит - мы уже пришли, - сгорая от нетерпения, он суетливо достал связку медных ключей, едва не уронив её во мраке себе под ноги, и, от спешки провозившись у замка больше обычного, распахнул невзрачную дверь, приглашая даму пройти вперёд.
- Можете чувствовать себя как дома, - гостеприимно предложил художник, организовав в помещении свет и поспешив разобрать наиболее явные признаки творческого беспорядка.
- Я и так уже дома, - напомнила гостья, не бросаясь, как это обычно бывает с большинством посетителей, разглядывать его эскизы и полотна.
- Ах, да, что это я, конечно, - подыгрывая, согласился он, постепенно принимая правила игры и чудачества незнакомки. В конце концов не только художники имеют право на странности. Тем временем уборка виделась в данный момент делом настолько пустым и бессмысленным, что проще было бы расчистить за это время авгиевы конюшни; поэтому, избавившись от вопиюще хрюкающих деталей обстановки, живописец поспешил уделить внимание даме.
- Я мог бы накрыть на стол, две минуты, - заверил он, перекладывая со стола на пол банку с кисточками и промасленную тряпку.
- Благодарю Вас, я не голодна, - деликатно отказалась красавица, в очередной раз наградив художника улыбкой, от которой у него замерло сердце. Ну, хорошо, не только, и даже не в первую очередь из-за улыбки, но, как бы то ни было, в том числе.
- И всё-таки я настаиваю. Мне, право, неловко. Отужинайте со мной. Ведь там, в «Приюте художника», Вы даже не удосужились попробовать такого отменного вина. И, надо сказать, Вы многое потеряли, - с полушутливым сожалением вздохнул он.
- Ну, раз уж Вы так настаиваете... - дама игриво подняла руки, подобно солдату проигравшей армии, сдающемуся на милость победителя.
- Раздевайтесь, располагайтесь, я скоро приду, - пообещал он и, вынужденно предоставив гостью самой себе, наведался в свой скромный погребок. Встревоженные тараканы разбежались, прячась по щелям и трещинам, нехотя оставив свою братскую трапезу. Прилипшая немытым дном, бутылка портвейна оторвалась от полки не сразу. Часть еды прогнила. В остатках пищи копошились насекомые. Из чайника пахло застоявшейся тухлой водой. С края полки стекала какая-то жидкость. Она нестерпимо воняла. В углу каморки стояла гостевая кровать, простыни на которой не менялись уже больше месяца. На серой нестираной простыне виднелись засохшие следы крови, и владелец даже не помнил наверняка, откуда они там взялись.
Тем не менее, собрав всё то, что было не стыдно подать на стол, и наскоро протерев донышко бутылки, живописец направился прямиком к гостье, но, не дойдя, застыл и дёрнулся, словно бы от разряда гальванического тока.
Портвейн разбился вдребезги, составив компанию следом упавшим тарелкам. Как оказалось, гостья приняла предложение раздеться предельно буквально, не ограничив себя манто и дамской шляпой с вуалью.
Забыв обо всём на свете, мужчина впился взглядом в её обнажившуюся натуру и, не в силах более себя сдерживать, сделал то, о чём мечтал с самого начала их встречи. А именно - сорвав полотно с холста, взял в руки краски и кисточку, начав уверенно накладывать мастерски отточенные плавные мазки.
Потеряв ощущение времени, он самозабвенно писал, выводя затейливые узоры вплоть до самого утра, пока крики первых петухов не вернули его к реальности. К этому времени работа уже была практически завершена.
- Уже готово? Мне уже можно посмотреть? - сохраняя неизменную на протяжении всей ночи позу, спросила незнакомка.
- Почти. Наберись терпения, осталось совсем немного, - заверил художник, нанося завершающие штрихи, и, глубоко вздохнув и протерев уставшие глаза, отложил на время кисточку. - Так понимаю: теперь вместо ужина придётся делать завтрак. Кстати, хотел подписать, но вспомнил, что не знаю, как тебя зовут.
- А как бы ты меня назвал? - кокетливо поинтересовалась натурщица.
- Ну... - окинув её взглядом в очередной раз, художник призадумался. - Ну, скажем, Аврора. «Утренняя заря».
Мужчина указал за окно, где, торжествуя над трупом старого дня, из рассеянного мрака восставал его молодой победитель.