Спустя сорок минут этой фирменной вакханалии, организаторы наконец-то сообщили всем о начале благотворительного вечера, призванного помочь детям сиротам в образовании и развитие своих талантов. Я уже думала направляться к выходу на балкон, но Камилен не мог уйти из-за постоянных вспышек камер, направленных в нашу сторону. Так что пришлось разрабатывать новую стратегию для побега в самый дальний и темный угол. Ибо тут было бессмысленно прятаться, попытки покинуть здание, тут же пресеклись бы вездесущими писаками. А следовательно прятаться мы должны внутри.
— Не стоит так рисковать, можешь просто уйти в дамскую комнату, — тихо сказал мой партнер по бедовому положению.
— И оставить тебя одного на растерзание этим стервятникам? — вопросительно вскинула я бровь. — Не самого лучшего мнения ты обо мне. Или хочешь позажиматься с той журналисткой, которая весьма не прочь проверить славу одного из двадцати истинных.
— Амисия, я еле сдерживаюсь, чтобы не послать все к матушке и не сбежать, спрыгнув с балкона, — простонал парень, — ты конечно всегда красивая, остроумна и умна, но сегодня это наихудший для меня вариант. На небе новолуние, мое поле нестабильно, а мозг вырубает из-за концентрации женских феромонов в комнате. Тут же не продохнуть. Так что я сейчас сдохну. Реально, а не фигурально.
— Черт! — резко выдохнула я.
Я ловко перехватила его под локоть и прижалась ближе, тем самым загоняя его в угол и утаскивая за собой на присмотренный диван, скрытый от посторонних глаз пушистой композицией из сухоцветов. Чем ближе мы к нему подходил, тем глубже и чаще дышал Камилен, но уже был прижат к стене концентрацией чужих феромонов и вряд ли соображал логически. Блондин едва стоял на ногах и мог лишь беспомощно перебирать ими, дабы не растянуться прямо посередине зала, в котором был организован прием. Если бы знала заранее, никогда бы не пустила его сюда.
— Амисия, ты чего творишь? — тихо зашипел он на меня. — Нас тут заметят и потом мы от скандала не сможет отмыться еще полгода. А там как раз разрыв помолвки.
— Ну и что? — вскинула я на него глаза. — Аукцион скоро начнется, тут никого не осталось. А оставлять тебя на смерть я не собираюсь. Так что давай передвигай ногами к дивану.
Он немного наклонился ко мне, пусть я и была ниже его, но то, как его губы ткнулись мне за ухо, и мурашки пробежали по всему телу, почуяла отчетливо. Я не сопротивлялась, а лишь подстраивалась под шаги парня, пока мы не достигли конечного пункта назначения. Сгрузив едва живое тело на бархатную обивку, быстро сбегала к официанту за прохладительным напитком и к хозяйке вечера, за парой таблеток блокираторов. Блондин ждал меня безропотно лежа на низком диванчике, хотя мог спокойно переселиться в комнату для экстренной медицинской помощи.
— Ну чего ты, не переживай, не подохну я, иди лучше развлекись, купи что-нибудь и отыграй роль правильной девочки, — тихо шепнул он, выпивая таблетки.
— И оставить тебя одного? — зашипела в ответ. — Совсем считаешь меня лицемерной идиоткой? Ты же на ногах не стоишь. Как только закончится официальная часть, мы уходим! Я не собираюсь смотреть на то, как тут дерутся полоумные стервы, за возможность подсунуть тебе шею под нос, чтобы потом явится с твоим ребенком на порог Лаурентов.
— Не стоит… — покачал он головой и тихо застонал.
Сказав последние слова, парень опустил одну руку вниз и начал перебирать подол моего платья, от чего мои щеки покрылись непроизвольным румянцем. Жест не был каким-то интимным или волнительным, он просто пытался не дать волю своей второй ипостаси, но все это со стороны… Их глаза встретились лишь на мгновение, но блондин решительно притянул меня к себе и проник языком в мой распахнутый от удивления ротик. Наши языки сплелись и на мгновение весь мир перестал для меня существовать. Я немного смущенно осмотрелась, вдруг кто-то из журналистов бдит, но рядом никого не оказалось.
— Ты хоть понимаешь, что творишь? — оторвавшись от его губ, вопросительно вскинула бровь.
— Совершаю самую огромную ошибку в своей жизни, — тихо ответил мне Лаурент, — но черт, как же хочется целовать тебя, до самого последнего вздоха. Ты моя смерть, Силиан.
— Болван ты, Лаурент... — ответила я ему в самые губы.
Он взял мои руку и начал медленно поглаживать запястья, водя большими пальцами по нежной коже. Я была слегка в шоке от таких, казалось бы, невинных действий, но не сопротивлялась, подставляла губы под поцелуи, и сама льнула ближе. Еще спустя пару минут блондин переключился на шею и слегка прикусил изгиб плеча, оставляя красную метку от зубов. Он продолжал то гладить запястья, то перебирать складки моего платья, и зарываясь носом в шею, тяжело хрипел, не зная, куда себя деть.
Я первой потянулась к уху Камилена, а парень немного наклонился, открывая мне доступ к телу. Аккуратно облизнула чуть заостренный кончик и потянула губами, вырывая из его глотки тихий и судорожный всхлип. Такая реакция пришлась мне по душе, и я стояла с наслаждением, повторять это нехитрое действо и иногда пуская в ход зубки, напоминала самой себе, что это фирменное помешательство. Спустя некоторое время голос разума все же достучался до моего затуманенного сознания, и я отстранилась.
Раскрасневшийся, тяжело дышащий парень подо мной, вызывал приток колючих мурашек по коже. Хотелось большего, немедленно, сейчас… Тело словно огнем горело и лишь осознание того, что мы находимся в общественном месте, не давало вновь накинуться на него. Я тряхнула головой и кое-как сползла с колен Лаурента. Сейчас надо было проверить, сколько осталось до завершения официальной части. И как только сигнал прозвучит, хватать блондина и бежать обратно в Академию, где за нас заступятся сами стены. Ибо оставаться тут было слишком опасно, для нас обоих.
Глава 22. Тишина родных стен
Медленным, тяжелым шагом я вошла в спальню Лаурента и кое-как сгрузила наполовину вменяемого парня на его постель. С громким стуком захлопнув за собой дверь, опустилась на заваленный подушками подоконник. Я так устала, что просто надеялась на понимание со стороны Камилена, в нарушение его личного пространства и вероломного проникновения в комнату. С опущенными плечами, будто на них неподъемным грузом лежала ответственность за все происходящее в этом безумном и жестоком мире, я уперлась головой в откос и едва различимо выдохнула.
Благотворительный вечер в прямом смысле этого слова высосал из меня все силы. Хотелось выть на луну и драть когтями обивку мебели. Но в тот момент, когда я уже отчаялась, из горы подушек, раздался слабый стон. Как бы мне не хотелось выныривать обратно в мир, который я больше не понимала, но ради безопасности Лаурента пришлось вернуться в реальность. Тяжелое, душное ощущение надвигающейся катастрофы сжимала мое горло все сильнее с каждым новым хриплым вдохом. Страх холодными когтями вцепился в меня, не давая вздохнуть полной грудью.
Я больше не знала, кем он являлся, что делал и зачем находился здесь? Хотя я и про себя не могла дать ответы на эти вопросы, что уж говорить про парня, который прожил в общежитие Светилара на семь лет больше меня. Сколько еще секретов от меня скрывал Камилен, и сколько он еще собирался испытывать мое совершенно не бесконечные терпение и доверие? Почему сразу не поведал о том, что происходило в этих чертовых стенах? По какой причине вел себя как последний козел и даже не собирался отговаривать меня от разрыва помолвки? Я не понимала этого…
Привыкнув к ночному полумраку, я, мечтательно улыбнувшись, забралась на подоконник с ногами и, прижав к груди розовую шелковую подушку, вспомнила, что именно для меня он ее купил. Я тосковала по холодной погоде и оттенкам серого, накрывающих Лондон и наш пригород, в котором располагался пансион, в котором я училась до Светилара. Не говоря уже об изначальном нежелании переводиться куда-то из-за дурной помолвки, которая три месяца назад казалась мне издевательством чистой воды. В моем сердце с тех пор зародилось много сомнений, одолевающих и мешающих понять, что на самом деле правильно, а что лишь плод фантазии.