Через полчаса выбрались на окраину Москвы, если судить по низким деревянным домикам и булыжной мостовой под колёсами автомобиля.
Шофёр остановил машину возле одного из домишек, который был выкрашен голубой краской (это нетрудно было рассмотреть в свете уличного фонаря). Сидевшая рядом с нами девушка по имени Таня вышла из машины и позвонила в дверь. Вскоре в дверном проёме обозначился зазор. О чём они говорили, мы не слышали. Таня показывала рукой в нашу сторону.
— Кто платит? — водитель нас не выпускал.
Я полез в портфель.
— Сколько?
— Как договорились. Я не включал счётчик.
Платить пришлось мне, я был самым трезвым, хотя чех и болгарин тоже полезли в свои портфели.
Когда мы по очереди, опираясь руками о стенку, входили в деревянный дом, Таня шёпотом предупредила нас: «Тише, не шумите». Шли по лестнице в полной темноте, поэтому трудно было не шуметь. Внизу наверняка жила семья, этих людей очень раздражала ночная жизнь соседей. На лестнице сложно было не оступиться. Зденек чуть было не слетел вниз, но мы удержали его. Таня опять попросила нас не шуметь.
В комнате на втором этаже чуть теплился жёлтый огонёк. Из кухни крепко несло самогонкой, но нас это уже не интересовало. В комнате, куда привела нас Таня, мы увидели в меру пухленькую дамочку в голубом халате, который не слишком-то прикрывал её тело, и мои жаждущие приключений товарищи растерялись.
— Садитесь, — сказала Таня.
Я уселся на стул. На ковре под ногами валялись газеты. Ян упал в кресло, а Зденек не сдвинулся с места, ожидая, видимо, приглашения лежавшей на софе женщины, которая держала в руке журнал «Огонёк».
— Пожалуйста, — она показала на место рядом с собой.
— У вас есть что выпить, или мне принести? — спросила Таня.
— Принеси, — сказал я, приглядываясь к этой девушке в широком свитере и пытаясь представить себе, как выглядит она голой.
Таня ушла на кухню, а лежавшая на софе дамочка в голубом халате спросила сидевшего рядом с ней чеха, как его зовут. Сама она отрекомендовалась нам как Галина.
— Хорошее имя, — пробормотал Зденек и потянул за полу её халата, чтобы рассмотреть под ним пышную грудь. Но Галина поспешно прикрылась и спросила, кто из нас будет платить.
— Уплочено, — Таня вернулась в комнату и стала стягивать свой широкий свитер.
— Тогда раздевайся, — подтолкнула Зденека дама в халате. — И нечего тут мне под халат заглядывать. Всё, что нужно, при мне.
Тут Зденек словно проснулся. Он спросил женщину, где она работает.
— Иди в жопу! — обиделась она. — Я ведь тебя не спрашиваю, женат ли ты и чем занимаешься.
— Это он просто так, из интереса, — вмешался я, чтобы успокоить Галину.
— Он что, милиционер, е. на мать?
Я засмеялся и отрицательно покачал головой.
— Ну, чего приехали — развлекаться или нас воспитывать? А что работать надо — так это колхозникам мозги парь, нам не надо. Они точно заплатили? — опять спросила она Таню, которая принесла из кухни стаканы.
Таня кивнула.
— А тогда раздевайтесь, некогда мне. Или валите отсюда. На пустую болтовню у меня нету времени.
Мы хотели её все трое, но каждый понимал, что тот из нас, кто доложит об этом куда следует, будет в выигрыше, остальным же придётся объясняться в другом месте.
— Пошли отсюда, — Ян почувствовал себя задетым. — Отдавай бабки, и мы пойдём!
— Какие ещё бабки? — подскочила Галина. — Разве я брала у тебя деньги?
— Успокойся, — сказала ей Таня укоризненно. — Куда же они теперь пойдут?
— А тогда вперёд, поехали, — Галина сбросила с себя халат и улеглась на спину, раздвинув ноги. — Кто первый?
Никто из нас не шевельнулся, хотя обнажённой эта женщина казалась привлекательнее, чем в халате. Ян глотнул самогонки и вдруг спросил, возможно ли окончательное искоренение проституции при социализме. Я постучал пальцем по лбу, а Таня, которая, очевидно, понимала болгарский, поинтересовалась у меня, откуда этот господин — из Болгарии приехал или с луны свалился? А потом добавила:
— Даже в лагерях е…ся.
— Хотят на х… сесть и рыбку съесть… Не надо тут нас воспитывать, — отозвалась Галина. — Пошли вон! — и прикрыла своё соблазнительное тело. — Танька, кого ты мне притащила?
Тут чех Зденек сел рядом с Галиной; на нём теперь были только рубашка и нижнее бельё. Но эта краля повернулась к нему спиной.