Вид разъярившихся девчушек, одичавших от собственного крика, в котором звучало желание победить, восторжествовать вопреки немому страданию, — а может быть, и именно из-за того, что оно есть, — вернул ее к собственной истории, полной скачек с препятствиями. И она оттуда, где оказалась теперь, с этой скамейки, где ничто ни к чему не обязывает, пожалела этих школьниц.
Тем временем Дама-с-рыжим-котом посадила своего питомца на зеленый лоскуток газона. Кот принялся поочередно обнюхивать травинки, одну за другой, и всякий раз чихал. Дама вслух комментировала его впечатления, проявляя при этом тонкое проникновение в кошачью психологию. Время от времени кот с благодарностью поднимал на хозяйку желтые глаза.
Вот два существа, которые друг с другом не воюют, между ними нет никаких препятствий, их разделяет только поводок, но так гармонично протянутый, что не сразу и скажешь, кто из них кого держит на поводке. Узы любви в самом прямом смысле слова, соединившие кошачью шею и старую женскую руку, ни руки, ни шеи не ранящие, словом, идеальная связь между двумя безоружными существами, живущими в мире и согласии.
Дама села на скамейку. Рыжий кот свернулся клубочком у ног хозяйки, его ноздри все еще вздрагивали от подарков, которыми осыпала его зелень. Тот и другая грелись на солнышке. Четыре блаженно прикрытых глаза.
Соланж с наслаждением впитывала эту уютную теплую безмятежность. Сквозь дрожавшую на ресницах радугу она смотрела на ровные бороздки, проведенные граблями в золотистом песке. Они уводили ее далеко-далеко назад, к столу, вокруг которого собиралась ее семья. В дни, когда подавали картофельное пюре, она чертила вилкой бороздки до тех пор, пока хлынувший неудержимым потоком темный мясной соус не забрызгивал все вокруг, несмотря на то что она заранее выкапывала для него колодец посреди этого белоснежного пейзажа. Каждый раз Соланж испытывала потрясение. Каждый раз мать начинала за нее извиняться. Потом все улаживалось благодаря несравненному вкусу этой упоительной смеси и перспективе начать все заново с чистой тарелкой, на которой она снова нарисует тот же пейзаж, проведет те же безупречные бороздки в светлом пюре…
Соланж вздрогнула от неожиданности: рыжий кот запрыгнул к ней на колени.
— Похоже, Морковке вы понравились…
Женщина произнесла это тем же певучим тоном, которым разговаривала с котом. Тот немного покружился, потоптался, словно хотел промять ямку, устроить себе гнездышко в подушке коленей, потом устроился, прижавшись головой к животу Соланж.
— Тут отчасти дело в вашей юбке. Всем тканям Морковка предпочитает шерстяные.
Соланж опустила обе руки на теплый клубок. Маленькие темные пятнышки, вышитые временем теневые цветочки удивительно красиво смотрелись на рыжей шерсти Морковки. Она заново их пересчитала. Певучий голос старой дамы монотонно затянул свое. Соланж слушала. И, когда мелодия затихала, вставляла свой вопрос.
Так она узнала, что Дама-с-рыжим-котом всю жизнь прожила в этом квартале. Здесь родилась. Здесь вышла замуж. Здесь и умрет. С тех пор как Фернан, шесть лет тому назад, покинул ее — «… уже шесть лет прошло, представляешь, Морковка!» — она решила отказаться от своей слишком большой и слишком пустой квартиры и, взяв с собой самое ценное из мебели, перебраться в дом престарелых «Приятный отдых». Там она чувствует себя не такой одинокой. Но это совершенно не мешает ей время от времени приходить в скверик, просто для разнообразия. Это Морковкин скверик. Собственно говоря, это их общий скверик — «… правда ведь, Морковка?» Конечно, Морковка — странное имя для кота, лично она предпочла бы назвать его в честь какого-нибудь императора, Цезарем или Нероном, но дочка директрисы «Приятного отдыха», малышка Эмили, придумала ему такое прозвище, вот и…
…Да, да, в «Приятном отдыхе» жить действительно приятно. Садик такой красивый, ухоженный. В этом году бегонии совершенно великолепные. Ничего не скажешь, Люсьен — это нашего садовника так зовут, Люсьеном, — так вот, Люсьен просто себя превзошел. Что касается мадам Шуазель — это директриса «Приятного отдыха», — мадам Шуазель очень милая. В последний четверг месяца всегда бывает праздничный полдник с концертом, подают гренки с маслом и теплый шоколад. Они с Морковкой ни за что на свете не согласились бы пропустить этот полдник с концертом. «Правда ведь, Морковка?» Серьезная музыка — это, конечно, великая вещь. Особенно Шопен. Да-да, Шопена они любят особенно.
— Мадам Шуазель? Она принимает посетителей по утрам. Можно договориться о встрече. Речь идет о ком-то из ваших родных? Ну, словом, достаточно созвониться. Если хотите, могу показать вам мою комнату. Ее окно выходит в сад, как раз туда, где Люсьен посадил бегонии. Все, кто живет в «Приятном отдыхе», любят туда приходить…