– Только ради тебя, Людочка, – проникновенно сказала Геля. – Можете с сестрой занять мой номер.
– Ура-а! Ты самая лучшая начальница на свете! Ни у кого такой нет! Люблю!
И Людочка умчалась. А повеселевшая Геля поплелась к конюшне. Как все-таки приятно делать добрые дела, особенно если они совпадают с вашими собственными интересами!
Долгожданная прогулка на лошади еще больше помогла Геле развеяться, и она совсем повеселела. Свалиться на песок она не боялась. У ее скакуна спина была такой широкой, что Геле казалось, она сидит на упругом колышущемся под ней кресле. Вот только мягкой спинки и подголовника не хватало.
К сожалению, удовольствие было смазано тем, что площадку окружали высокие темные елки. И ладно бы просто елки. Ну елки и елки, даже красивые деревья, если разобраться. Плохо было то, что какому-то шутнику-оригиналу пришло в голову украсить ветви деревьев частями человеческих тел. Кровоточащие руки и ноги свисали с веток так низко, что ездокам порой приходилось нагибать голову, чтобы не коснуться рукой чьей-нибудь покрытой зелеными трупными пятнами коленки. Елки росли густо по самому краю площадки для занятий верховой ездой. Ветки их заходили далеко за границу, поэтому приходилось либо смотреть на холку лошади, вжимая голову в плечи, либо любоваться на елки, украшенные разрубленными на части человеческими телами.
– Вот почему у всадников были такие хмурые лица! – догадалась Геля с опозданием.
Может, кому-то такое и нравилось, но это было удовольствием не для Гели. Не прошло и десяти минут, как она почувствовала, как ее лицо принимает такое же мрачное выражение и ей начинает отчаянно хотеться, чтобы катание завершилось, и можно было бы поскорее удрать отсюда. Имелось в виду не только с катания, но и вообще из всего этого «Королевства злых сказок».
И лишь мысль о том, что ей все же не придется ночевать сегодня в номере, густо заселенном вампирами, поддерживала Ангелину от окончательного бегства с базы отдыха под говорящим само за себя названием. Но Геля даже не подозревала, что страшная сказка как для нее лично, так и для ее друзей уже началась, и что все они стали отныне ее героями, и что назад никому из них пути уже не было.
Глава 3
За обедом коллегам было о чем поговорить. Помимо обычных тем для разговора появилась еще одна, самая животрепещущая.
– Где были глаза у Димы, когда он нас сюда заселял?
– Лучше спросить, где была его голова!
– Нет, а мне кажется, что он и сам не знал толком, что тут будет.
– Точно-точно! Помните, какой у него был ошарашенный вид, когда он вышел встречать нас с автобуса? Он и сам был в шоке от того, куда попал. Но ради нас сделал вид, будто бы все в порядке.
– Но как же так? Почему так получилось?
– У Верочки надо спросить. Она должна быть в курсе. Последние дни она от Димы не отлипала. Все о чем-то шепталась с ним. Уверен, что они обсуждали нашу поездку.
– Нет, Верочка сама в шоке. Когда ей показали ее номер, она долго плакала. Не хотела в нем оставаться.
– Почему?
– Он выглядит, как медвежья берлога. И в ней стоят медведи в натуральную величину, но не наши симпатичные топтыжки, а жуткие зубастые и когтистые гризли. И у них внутри механизм, так что они периодически рычат и интересуются, можно ли уже съесть маленькую девочку, оказавшуюся у них в доме. Верочке, которая у нас маленького роста и похожа на девочку, такое соседство совсем не понравилось.
– Она даже бегала и просила себе другой номер. Но ей в этом отказали, свободных номеров нет.
– Я знаю, что с ней в итоге согласилась поменяться Галька-вертихвостка. Сказала, что ее номер еще хуже. Но я к ней заходила, у нее вполне симпатично. Разве что в душевой кукла-русалка сидит, мыться мешает. Стены в номере чешуей отделаны – серебряной и голубой. И еще рыбой там почему-то пахнет.
– Рыбой пахнет, потому что внизу искусственный бассейн, где держат форель и карпов.
– Запах свежей рыбы – это даже приятно.
– А номер Верочки над кухней. Вот там, должно быть, и впрямь пахнет.
– И променять свой русалочий номер на берлогу Галка решила потому, что хочет подлизаться к Верочке.
– И зачем ей это?
– Ну как же! Галка уже сколько времени по нашему боссу сохнет. И все без толку. Дима над ней только смеется.
– А Верочка при чем?
– А Верочка – это теперь его правая рука, у Димы с ней неформальные отношения.