Вход в бальный зал предварял небольшой холл, украшенный зеркалами. Возле них образовалась целая толпа тех, кто в последний раз поправлял свои платья, шляпки, маски, чтобы войти на главный праздник этого лета. Дамы теснились так плотно, что мне не удалось даже мельком взглянуть на себя. Мой манёвр не остался не замеченным.
– Не переживайте, мадемуазель, Вы выглядите великолепно. – Шепнул мне ласковый голос. И теперь я даже пожалела, что Сергей Александрович не увидит моей улыбки. В знак благодарности я сжала пальцами его руку, и мы двинулись внутрь.
Танцевальный зал поражал воображение. Первое, что бросалось в глаза – золото. Тонким слоем сусального золота были покрыты десятки канделябров на стенах, украшения, рамы зеркал. Огоньки свечей отражались во множестве зеркал и тёмных, в пол, окнах, так что создавалось совершенно невероятный эффект. Весь зал был наполнен мягким, золотым сиянием, которое окутывало гостей, словно дымка. Оно проникало сквозь тонкие ткани, путалось в сложных причёсках, наполняло бокалы с шампанским светом. И хотя я десятки раз была в этом зале в своём времени, теперь с трудом угадывала знакомые стены. Никаких перегородок перед балконными дверьми, они были распахнуты, оттуда в зал поступали потоки свежего воздуха. Никаких бабулек-смотрительниц, строго смотрящих на тебя, когда ты приближаешься к объекту культурного наследия слишком близко. Вместо любопытных туристов, осматривающих зал с открытыми ртами – гости, для которых всё происходящее было привычным делом. Они свободно курсировали по залу из маленького вестибюля через распахнутые двери, прогуливались по другим залам дворца.
Монументальная картина на потолке с богом солнца Гелиосом, Парнасом, была подсвечена магическими огнями. Из-за постоянного колебания теней казалось, что музы вокруг божества двигались, а крылатый пегас в нетерпении шевелил крыльями.
В одном из углов разместились музыканты, в другом конце зала был устроен небольшой помост, на котором уже восседала императорская семья: Александр с женой, Мария Фёдоровна и одно кресло пустовало. Предполагаю, что это место Константина Павловича, который предпочёл компании своей семьи шумную толпу гостей.
Пока я крутила головой, мы чуть не столкнулись нос к носу с другой парой. Я едва успела увернуться от грузного мужчины в наряде султана, а Сергей Александрович уже кланялся даме в костюме арапчонка – на её голове была накручена красная чалма, а из-под короткой, по меркам девятнадцатого века, юбки выглядывали шаровары.
– Какой интересный наряд. – Промурлыкал мне «арапчонок». Дама даже в своём костюме умудрялась выглядеть элегантно. – Это, наверное, змей-искуситель?
– Почти. – Заступился за меня Голицын. – Огнедышащий китайский дракон. – Я взмахнула своим «крылом» подтверждая слова графа.
– Как чудесно. – Дама восторженно захлопала в ладоши. – Кого-то вы мне напоминаете… – Она чуть склонила голову, размышляя, но очень удачно мысль её прервала грянувшая музыка. Первые аккорды моего любимейшего контрданса «Прихоть мистера Бевериджа». Я, воспользовавшись заминкой, потянула руку Сергея Александровича. Тот понял меня без слов, и уже через мгновение мы встали в ряд танцующих.
Мои волнения по поводу сложных танцевальных шагов очень быстро испарились. Конечно, я постоянно путалась и допускала ошибки, но, во-первых, мой расчёт с платьем был точен и под ним особо не было видно, какую ногу я поставила вперёд, а какую назад. А во-вторых, веселье полностью искупало моё несовершенство в технике танцев. Я улыбалась до самых ушей, подпрыгивая в такт музыки, соприкасаясь пальцами с новыми и новыми партнёрами по танцам, хлопая в ладоши и раскланиваясь.
К сожалению, по строгим правилам бального этикета, танцевать с одним и тем же кавалером более двух танцев подряд запрещалось. Если тебя пригласили на третий танец к ряду, считай, это уже приглашение замуж и большой скандал. Ну да я и не слишком расстраивалась. Очень скоро моя бальная книжечка была исчиркана танцами, напротив которых стояли не имена, пригласивших меня кавалеров, а название их костюмов. Мы с Голицыным время от времени вновь встречались то в толпе, то в танце, где надо было менять партнёров по ходу движения, крепко сжимали пальцы друг друга и расходились в разные стороны.
Однажды я столкнулась в танце лицом к лицу с Константином Павловичем. Чёрная полумаска не особо помогала скрыть узнавания. Он был одновременно похож на своего старшего брата, но в то же время совсем другим. Цесаревич был, будто бы грубее вытесан из ткани этого мироздания. Курносый нос, крупный, вздёрнутый подбородок, курчавые волосы. Романовские глаза, чёрта всей династии – большие, светлые, волоокие. Но при этом у Константина они были неприятно колючими.