Лида. Что вы говорите! Это такая редкость в наше время.
Арон. Вот именно. У нее столько достоинств, столько достоинств, что это просто уму непостижимо. И я всё делаю для неё и для того, что бы она все свои достоинства открыла в себе.
Лида. Прямо все открыла для всеобщего обозрения.
Арон. Нет, немножко оставила только для меня. Правильно я говорю, Ася.
Ася. Да, папенька.
Лида. Так что же вы хотите от меня. Впрочем, я сейчас угадаю.
Арон. Попробуйте,
Лида. Ваша протеже Ася хочет быть актрисой.
Арон. Как вы отгадали?
Лида. Это не трудно сделать. Стоит только посмотреть на Асю.
Арон. Я ж говорю, что у нее масса достоинств. Открытых и не совсем открытых, которые надо открыть, ибо закопать такой большой талант в яму – это настоящее преступление.
Лида. Не такой и большой у нее талант, всего третий номер, Бывают и больше.
Арон. Что вы говорите? Я что-то не понимаю.
Лида. Я говорю, для того, что бы стать актрисой одного желания мало. Надо много учиться, надо много работать над собой.
Ася. Я училась.
Лида. Где?
Ася. Я школу закончила, одиннадцать классов.
Лида. Это хорошо, но этого мало.
Ася. Я еще окончила курсы парикмахеров.
Лида. Это, совсем хорошо, но на сцене вы выступали когда-нибудь.
Ася. Да.
Лида. Где?
Ася. В детском садике. На мне было такое пушистое белое платье, и я играла снежинку. Кружила так, кружила по сцене.
Арон. Она так красиво танцует, у неё такая пластика, как у балерины в Большом театре.
Лида. Хорошо, хватит танцевать, а декламировать ты можешь?
Ася. Чего?
Лида. Говорю, стишок ты можешь рассказать.
Ася. Могу.
Арон. Может она может. Она всё может. Нельзя же такой талант и в могилу.
Лида. Рассказывай.
Ася. Басня Крылова «Стрекоза и Муравей».
Арон. Только не волнуйся.
Ася. А можно с выражениями.
Лида. Гони с выражениями.
(Ася начинает читать, сначала тихо, робко, как школьница, затем всё уверенней, начинает изображать стрекозу – то дрожит, как осиновый листок, то под стол заберется, то на стол влезет).
Ася. Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела,
Оглянуться не успела
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле,
Нет уж дней тех светлых боле
Как под каждым ей листком
Был готов и стол и дом.
Всё прошло с зимой холодной
Нужда, голод настает
Стрекоза уж не поет.
И кому же в ум войдет,
На желудок петь голодный.
Злой тоской удручена
К Муравью ползёт она
«Не оставь меня, кум милый,
Дай собраться с силой
И до первых только дней
Прокорми и обогрей».
Арон. (Подрыгивает). «Кумушка, мне странно это
Да работала ль ты летом».
Говорит ей Муравей.
Ася. До того ль, голубчик, было
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час,
Так, и что голову вскружило.
Арон. А так ты…
Ася. Я без души
Лето целое все пела.
Арон. Ты всё пела! Это дело
Так пойди же попляши!
Ася. Ах!
(Ася падает без чувств на пол, несколько посетителей хлопают в ладошки).
Арон. (Вытирает глаза влажные.) Как замечательно. Когда она так читает, мне становится так жалко Стрекозу, правда, хочется ее и прокормить, и обогреть. Вот это настоящее искусство. Большой театр. Вставай моя попрыгунья. (Подает ей руку).
Ася. Вам понравилось?
Лида. Это довольно-таки интересно, но театр это несколько иное искусство.
Ася. А я еще могу и, как в театре.
О жадный! Выпил всё и не оставил
Ни капли милосердной мне на помощь!
Лида. Хватит, хватит. Я всё поняла.
Арон. Талант, талантище! Нельзя же такой талант закапывать в яму. Я не дам. Ничего не пожалею, что бы раскрыть такой талант. Так что вы скажите?
Лида. Я подумаю, и сообщу вам свое мнение потом.
Арон. Мы на вас очень большие надежды имеем. А денег я не пожалею. Я могу и сейчас…. Сколько вам надо?
Лида. Нет, не надо сейчас, потом.
Арон. Мы будем ждать. Пошли, мое солнышко.
(Они уходят, Лида остается одна, но тут появляется представительный мужчина, он подсаживается к столику.)
Марк. Добрый вечер, Лида Григорьевна.
Лида. Добрый вечер, Марк Антонович.
Марк. Что это вы скучаете?
Лида. Я не скучаю, я общаюсь с умным человеком.
Марк. Но вы же одна.
Лида. А разве я не могу поговорить сама с собой.
Марк. Ах, вот оно что. А я уж думал…
Лида. Психушку надо вызывать?
Марк. Нет, что вы! Вы умнейшая женщина, из тех, кого я знаю.
Лида. Так говорят о тех женщинах, у которых больше нет никаких достоинств.
Марк. Лида Григорьевна, вам грех жаловаться на природу, она вас всем одарила.
Лида. Спасибо, за комплимент, который я сама себе выпросила.
Марк. Лида Григорьевна, вы жесткая женщина. Вам бы родится мужчиной.