– Давай, погадай мне на жениха, – соглашается Хейзл и тут же вспоминает, что собралась умереть от голода. Она принимается разглядывать колени, а потом ногти.
Олив гладит перчатку, закрывает глаза и произносит:
– Я вижу… я вижу… – Она произносит это несколько раз – уже, думает Хейзл, больше чем нужно. – Я вижу жирного Сэма Картера.
– Он не жирный.
– Я вижу, как жирный Сэм Картер ухмыляется. Жирный Сэмми – бойфренд Хейзл.
Олив хихикает. Хейзл говорит ей, что у нее нет бойфренда и что никакой бойфренд ей не нужен. А если бы и был нужен, то уж точно не толстый Сэм Картер.
– Бережешь себя для кого-нибудь получше?
Хейзл не бережет себя для кого-нибудь получше, она никого не любит и никто не любит ее. И ей наплевать на Сэма Картера и на дурацкие вязаные перчатки. Но ей очень, очень хочется чего-то другого, нового и настоящего, чего-то захватывающего и опасного, как истории, которые она читает в газетах. Короче, она просто хочет начать жить. Она хочет знакомиться с мальчиками, не похожими на тех, кто живет в округе, прилизанных ботаников и снобов (вроде Сэма Картера), которые неправдоподобно хорошо выглядят и ходят в частную школу. Но как тут познакомишься с живыми, настоящими людьми, если мама не разрешает разговаривать с чужими, а тем более – давать свой номер телефона, и уж тем более (ни при каких обстоятельствах!) – оставлять свой домашний адрес? Ей даже не разрешают одеваться, как она хочет. А все из-за того, что жизнь несправедлива, впрочем, Хейзл совершенно не волнует, что она может больше не увидеть ни одного мальчика, ведь жить-то ей осталось недолго, она уже близка к голодной смерти.
– Так, значит, я могу ее выбросить?
– Кого?
– Перчатку?
В глазах Олив горят озорные искорки. После аварии она изменилась почти до неузнаваемости. Хейзл берет фигурку слона и делает ход.
– Можешь выбросить – это всего лишь старая перчатка.
– Так я ее выброшу?
– А разве она кому-то нужна?
– И сожгу? Можно я сначала сожгу ее?
– Да, Олив, ты можешь съесть ее, подавиться и умереть, и меня это совершенно не волнует.
1/11/93 понедельник 09:48
Центральный лондонский институт заочного обучения был лучшим в стране заведением дистанционного обучения по преподаванию истории и культуры Британии. Так было сказано в объявлении. Еще в объявлении утверждалось, что это лучшее место для изучения изобразительного искусства, вокала, фотографии и кулинарии, а по местоположению у него и вовсе нет конкурентов.
Генри никогда там не был, но адрес знал наизусть, поскольку пунктуально присылал туда свои рефераты. Он знал, что вряд ли найдет там мисс Бернс, однако верил, что стоит ему явиться в институт лично и представиться (улыбка – бесплатно), как он без труда выяснит, где она находится, и ему не придется больше звонить ей и умолять о встрече. И вообще, он рассчитывал удивить ее.
– Ты делаешь ошибку, Генри, – сказал отец, – останься.
Генри протянул руку за деньгами на столе, отец схватил его чуть выше запястья.
– Ты не принадлежишь себе, – сказал он, больно сжимая руку сына, но Генри точно знал, как он собирается провести свой последний день в Англии, поэтому ущипнул отца так, что у того не осталось выбора, и он отпустил руку сына. Он очень быстро сдался. Он трус, он боится сцен и боится делать людям больно. Он боится скомпрометировать себя в общественных местах. Генри забрал газету и телефон, вышел, даже не оглянувшись и, наконец, оказался на улице. Он весело шагал по Лондону, изредка похлопывая себя по бедру свернутой в трубочку газетой. Вот только плащ он забыл. В рубашке с короткими рукавами он очень быстро вспомнил, что уже ноябрь (восемь градусов по шкале Цельсия) и почти зима. Одна большая туча заволокла небо над городом и все остальные облака. Генри ждал дождя. Поэтому он заскочил в «Марк-энд-Спенсер» и купил там зонтик. Это было несложно. Он дал женщине за кассовым аппаратом деньги отца и одарил ее обворожительной улыбкой. Ему понравилось, как она смотрела на его зуб. Деньги – замечательное изобретение. Они почти всегда моментально изменяют окружающий мир. Помимо зонтика, он купил мохнатый свитер голубого цвета с орнаментом, напоминающим норвежский крест или крест индейцев навахо. Он натянул свитер и, довольный своим отражением в зеркале, принялся покачивать новым зонтом, почти как Фред Астэр. Потом положил газету и телефон в фирменный пакет от «Марка-энд-Спенсера» и направился на поиски газетного киоска. С легкостью поменяв несколько фунтов и пенсов на карту Лондона, он отправился дальше. Отлично: теперь его ничто не остановит.