Спенсер искренне прощает их. Это придает им еще больше экзотичности и загадочности. Русские держат круговую оборону, все как один в белых рубашках и широких черных брюках. Одна девушка удивляет Спенсера тем, что отвечает на его любопытный взгляд тем же – открыто смотрит на него. На ней строгая белая блуза и черные брюки, но с такого расстояния Спенсер не может с точностью определить, какого цвета у нее бюстгальтер. Крашеная блондинка, очень широкий рот и гроздья золотых побрякушек. Будучи иностранкой, она привлекает его внимание, но не для нее же, в самом деле, он часами репетировал перед зеркалом оригинальные фразы для начала разговора с прекрасной незнакомкой.
Он оглядывает зал, кашляет в кулак. Учителя выбрали живой кантри-бэнд, и Спенсер делает вид будто подпевает в такт музыке. Мотив ему совершенно не знаком, наверное, инструментальная версия «Деревенской дороги», или «Родной Оклахомы», или «Бим-Бом-Бом», или чего-то из Бадди Холли. Он выбирает мишень для атаки. Для экономии времени Спенсер принял стратегическое решение – попробовать сделать это с Луизой, или Марианноц, или с Линн, все знают (сто и один процент) что это троица уже кому-то давала.
– Простите. – Спенсер на всех парах подкатывает к Марианне, или Линн, или Луизе, которая с готовностью отвлекается от подруг и здоровается с ним, задаваясь вопросом, нет ли у новичка редкого кожного заболевания.
– Мою сестру взяли в Олимпийскую сборную по плаванью, – с ходу сообщает Спенсер, медленно осматривая претендентку на ЭТО с головы до пят.
– А мой брат – Папа Римский.
Хихикая, она возвращается к подругам и оставляет юного ловеласа в одиночестве. Спенсер проклинает себя и решает, что надо было выбрать кого-нибудь из младшего класса. Во всем виноват отец, который не дал ему денег на молоко, апельсиновый или сливовый сок, или что им тут еще разрешают пить. Сначала он обязательно должен предложить им выпивку, как это делают мужчины в кино («Петарда», «Карточный дом», «Кларисса объясняет все»), иначе ничего не выйдет. При этом его папа, как всегда, в стельку пьяный, напоминает Спенсеру о тех бешеных деньгах, которые Спенсер никогда не заработает, играя в бильярд (60 тысяч фунтов за турнир) или, прыгая с парашютом (15 тысяч и автомобиль), или хотя бы на ринге (Франк Бруно, или Оливер Маколл, или Леннокс Льюис, семь миллионов долларов за бой. За один бой! За каждый бой! Семь миллионов долларов!).
Спенсер бросает взгляд на русскую девушку, которая опять вводит его в замешательство, не отводя глаз, и не то чтобы улыбаясь, но и не то чтобы не улыбаясь. Лицо Спенсера расплывается в ухмылке, у нее красивые глаза, но Спенсер непреклонен, теперь на очереди – Линн, или Луиза, или Марианна, он подкатывает к ней с видом хладнокровного сердцееда и осведомляется, известно ли ей, что он был трагически разлучен со своей сестрой-двойняшкой еще в роддоме? Конечно, чистая правда. Украден, похищен из колыбели. Бедный мальчик.
– Продолжай, – произносит она, медленно пережевывая жвачку, – что дальше?
– Я думал, может, ты – это она, – вежливо продолжает Спенсер, не теряя надежды, в отчаянии, по инерции произнося заученные слова.
– Боюсь, нет. Думаю, тебе стоит поискать ее в Олимпийской сборной по плаванию.
Еще один приступ хихиканья, и вдруг, черт возьми, эти дуры принимаются ржать, как лошади, давиться от смеха, как единый организм, что питается замешательством, смущением и неловкостью пятнадцатилетних школьников. Несмотря на то, что Спенсеру недвусмысленно дали понять, какое место он занимает в этой биологической цепочке, ему, как и всем мальчикам его возраста, свойственна устойчивость к внешним воздействиям. Он сможет выдержать и не такие удары судьбы, в конце концов, чем он хуже брата? Филипп смог, и он сможет – тем более, что брат окончательно доказал, что занимается сексом со своей плюшкой Элисон, хотя бы потому, что та беременна. Должна родиться девочка, и это может произойти со дня на день. И тут Спенсер с некоторым дискомфортом замечает, что русская девушка все еще наблюдает за ним. Он отворачивается и собирается с духом для третьей и последней атаки на Луизу, Марианну или Линн. Он говорит: привет, это снова я, известно ли вам, что при смерти перед глазами проносится вся жизнь человека от первого дня до последнего?