– Ну, так где же? – не унимался Джон Макси, Бешеный Пес, сын бывшего тренера «Рейдерз», обвиненный в ТТП, выпущенный под подписку Королевской службой исполнения наказаний, связанный по рукам и ногам правосудием (как бы чего не вышло) и обыкновенный псих. – Небось, домой рванешь, да?
Генри вспомнил Белфаст и отчетливо осознал, что всех опасностей, которых еще можно избежать, необходимо избежать немедленно, до того, как он встретит мисс Бернс. Ибо сейчас самый неподходящий момент для того, чтобы пасть жертвой слепой судьбы: быть искромсанным в клочья тесаком серийного убийцы или очутиться под колесами автомобиля, или быть забитым камнями, отравленным, или сброшенным с обрыва, и уж тем более сгореть заживо от петарды или подвергнуться нападению психованного расиста.
Он живо ретировался к двери, где столкнулся с Мэттью Бистоном, бывшим генеральным директором УНЭР, ныне в лохмотьях, преследуемым АПСА. Ему и нужно-то всего ничего – несколько медяков, и он снова почувствует себя человеком. Генри отдал ему почти все оставшиеся банкноты – на тот случай, если Бог таки все видит. В такой ответственный момент, когда мисс Бернс настолько близка, он не мог позволить себе быть убитым карающим разрядом молнии.
Когда они встретятся, все будет иначе. Она спасет его от любых напастей.
Сегодня первое ноября 1993 года, и где-то в Великобритании, в Ипсуиче или Хэрроу, в Уолзоле или Ланнели, в Илкстоне или Норт-Уолэме, в Мазеруэлле или в Ли Хейзл Бернс решила завязать с мальчиками. Ей шестнадцать. Чтобы как-то компенсировать радость от общения с противоположным полом, она вступила в ряды малолетних правонарушителей и не реже раза в неделю теперь садится в автобус до центра города, где обворовывает добродушных граждан преклонного возраста и студентов. Проще не бывает. Она берет с собой большую коробку с прорезью в крышке. В зависимости от того, что пишут в газетах, на коробке появляются различные опознавательные знаки: то стикер Фонда по исследованию лейкемии, то наклейки Благотворительного общества помощи душевнобольным «Менкап», или символ Ассоциации в поддержку больных сердечными заболеваниями «Корда», или призыв «Помогите старикам», или эмблема Фонда помощи сиротам. Залог успеха в такой работе – лучезарная улыбка во весь рот, демонстрирующая прохожим плакатное изображение страдающих детей-сирот, которые могли бы именно так и улыбаться, если бы не являлись сиротами. Больше остальных рискуют быть обворованными случайные знакомые семьи Бернс, которые, кажется, видели сестру Хейзл (что-то не припомню ее имени), и несчастные студенты, которые пялятся на грудь Хейзл. К вечеру Хейзл подсчитывает выручку и выудив мелочь, направляется на почтамт покупать телефонную карточку.
– Я рад, что у тебя есть хобби. – Отец Хейзл слишком занят, чтобы вдаваться в подробности.
На улице хмурый ноябрьский вечер, понедельник, и кажется, что с последней преступной вылазки Хейзл прошло очень много времени. Сидя в новой и более просторной (ведь отца выбрали лучшим торговым представителем 1993 года), но, в общем, очень знакомой гостиной, Хейзл наблюдает за матерью, которая склонилась над столом и пристально разглядывает банковские счета от «Ллойдз», или «Мидлэнд», или «Нэтвест» или «Ти-эс-би».
Хейзл ей не мешает, она сидит за журнальным столиком и раскладывает в тематическом порядке телефонные карточки. Она спрашивает:
– Ну что, ничего пока не нашла?
– Ничего не вижу.
– Если бы у него был роман на стороне, это можно было бы понять по банковским счетам.
Маме нужны наркотики, транквилизаторы, депрессанты или антидепрессанты. Разозлившись, она швыряет стопку банковских счетов на пол и орет на Хейзл:
– Не суй нос не в свое дело, милая моя! Марш в свою комнату!
Через секунду ее лицо кривится от слез, и она бросается к дочери с извинениями. Хейзл продолжает раскладывать телефонные карты, потому что она уже привыкла к таким переменам настроения, они, естественно, вызваны таблетками, которые лежат в ванной комнате в пакетиках с надписью «Валиум», или «Могадон», или «Мефидрин», или «Амитриптолен». По их вине мама иногда не совсем соображает, что ей полагается чувствовать.
– Свадьба – обряд объединения союзников, – вдруг произносит она, – как в спортивной команде.
– Разве в спортивной команде можно быть счастливой? – спрашивает Хейзл.
– А я никогда и не претендовала на счастье. Хейзл встает с дивана и сообщает матери, что хочет пойти погулять.
– Зачем?
– Подышать. Солнце, воздух и вода – наши верные друзья, правда, мам?