– В каком смысле?
– У меня заканчиваются телефонные карточки.
– Укради еще немного.
– Воровать нехорошо.
– Тогда приезжай в Лондон, – советует он. – Здесь деньги из воздуха делают.
– Хочешь, встретимся?
– Это же Лондон, – говорит Спенсер. Хейзл думает, он не расслышал, что она сказала. – Здесь все возможно.
Может, и так. Может, не все лондонцы похожи на тех, с которыми она работала в кинокомпании. Может, в Лондоне действительно можно жить и при этом не быть идиотом. Может, там у нее будут более серьезные отношения с мужчинами, а не эти мимолетные романчики с парнями, на которых она даже не может рассчитывать при покупке противозачаточных средств. Презервативы она покупает сама. Лондон так близко, а заочное преподавание подразумевает полное удаление от настоящей жизни. Хейзл все больше поддается искушению уехать путешествовать, без всякой цели, ради самого путешествия. Она уже видит себя за границей, в бедных и опасных странах, рассчитывая научиться чему-нибудь у чужого горя. Или представляет себя где-то в Европе, сейчас все стали европейцами, а Европа теперь наш общий дом. И все-таки ей удается не поддаваться распространенному мнению: жизнь за границей – более настоящая, чем дома. Просто все, что здесь происходит, не так бросается в глаза, а то, что не бросается в глаза, труднее не замечать.
Она сидит на кровати, днем, в пальто, в комнате тепло. Раскладывает последние пять карточек на одеяле в яркую шотландскую клетку. Звонит телефон, и она думает, что пора бы уже снять пальто.
1/11/93 понедельник 16:12
– Какой смысл в жизни, если ты не можешь получить от нее то, что хочешь?
Пришла очередь Генри, это далеко не первый его удар, и Генри казалось, что он уже давно сбился со счета. Ему стало интересно, возможно ли вообще загнать красный шар в лузу. Оба дуэлянта знали, что по закону средних чисел красный шар уже должен быть в лузе., поэтому единственный знак, который послал им бог Хейзл, – то, что никакого знака они, по всей видимости, уже не дождутся. Другого объяснения происходящему они не находили.
С момента своего последнего удара Генри успел сделал шокирующее открытие, именно: он никак не может повлиять на поведение красного шара. Спортивным состязанием их поединок тоже назвать было нельзя, потому что ни у него самого, ни у Спенсера не было ровным счетом никаких навыков. Поэтому Хейзл права. Если его любовь к ней была послана ему судьбой, как он и предполагал, тогда эта игра – такой же убедительный знак, как любой другой. Если их союз уже свершился на небесах, то помешать его земному воплощению уже ничто не сможет. Тогда почему он промахнулся в первый раз? И во второй, и в третий? Он захотел вернуть свою кружку с отравленным супом, потому что с ней все разрешилось бы намного проще. Если Хейзл откажет ему, разве стоит эта жизнь того, чтобы жить?
Он положил кий на стол, осторожно обошел Хейзл и взял кружку.
– Мне кажется, так у нас ничего не получится, – сказал он. – Я не хочу играть в эту рулетку.
– Это не рулетка. – Оттолкнув Генри, Хейзл подошла и взяла другую чашку.
– Скажите, что вы уедете со мной, – сказал Генри. – Он промахнулся столько же раз, сколько и я.
– Твой ход.
– Или я выпью суп. Я не испугаюсь…
Хейзл стояла с Генри лицом к лицу, словно они делали фотопробы к сцене дуэли, а потом кто-то, возможно, рекламодатель, заменил пистолеты у них в руках на белые фаянсовые кружки с куриным супом.
– Лучше тебе сделать удар, Генри, или суп выпьет один из нас.
Генри Мицуи выглядел озадаченно. У него за спиной стоял Спенсер, который чувствовал себя еще хуже. Он уже знал то, что Хейзл только собиралась произнести.
– А откуда ты знаешь, в какой кружке яд?
О Господи Иисусе Христе, Дева Мария и пророк Михей, подумал мистер Мицуи (эту фразу он помнил еще с Нью-Джерси), час от часу не легче. Дуэль на кружках с супом. Человек по имени Уильям Уэлсби вел мистера Мицуи по комнатам дома и пытался что-то объяснить про кружки с супом. Что-либо понять из его объяснений было практически невозможно, поскольку в разговор постоянно встревала какая-то девочка и лепетала что-то про рыбку. Какой суп, какая рыбка? Еще они забыли упомянуть о высоком брюнете несчастного вида в костюме.
– Генри, – окликнул его отец, – сейчас же выходи из бассейна.
Генри посмотрел на отца, и в глазах его вспыхнул знакомый огонек. Он означал «нет». Еще он означал, что Генри хочет, чтобы отец все уладил. Может, дал кому-нибудь денег, но главное – чтобы Генри смог получить то, чего он хочет. В другой раз, сынок. Обрати внимание, с тобой разговаривает дама.