— Мы противостоим преступному нападению, — объяснил не совсем бешеный. — Противостоим преступникам, а ты создаешь международный инцидент. Это не твое дело, капитан.
Время от времени кто-нибудь из солдат тоже кричал на датчанина, но большинство смотрели равнодушно. Кое-кого происходящее забавляло. Наконец датскому капитану надоело слушать крики, и он снизошел до спокойного ответа. Лукасу и его спутницам не было слышно из машины, что он говорит. Изредка продолжали падать камни, прилетающие откуда-то из глубины осажденной улочки. Датчанин и кричавшие на него офицеры не обращали на них внимания, как подобает солдатам. Было не продохнуть от горящих покрышек.
— Дайте-ка я выйду и поговорю с ним, — сказала Сония. — Кажется, я знаю этого ооновца.
Она вышла из машины; Лукас последовал за ней.
— Слушайте, — сказала Сония, — кто-то должен остаться в машине. Иначе солдаты столкнут ее с дороги.
— Я останусь, — сказала Нуала.
Сония и Лукас направились по затянутой дымом улице к переулку, где стояли офицеры. Израильтяне не обрадовались, увидев их. Совсем бешеный раздраженно всплеснул руками.
— Что еще? — спросил не совсем бешеный.
— Привет! — поздоровался датчанин и пошутил: — Пришли на подмогу?
— Мы едем в лагерь Аль-Амаль, — сказала Сония, — но остановимся у штаб-квартиры ООН в городе. Что тут происходит?
— Я объяснил, что обязан остаться, — ответил датчанин. — Но эти джентльмены возражают.
— Ни вам, ни вам здесь нечего делать, — сказал не совсем бешеный офицер.
Совсем бешеный подтвердил его слова свирепым кивком.
— А что произошло? — поинтересовался Лукас.
— Об этом-то и спор, — сказал датчанин.
— Хотите, чтобы мы остались? — спросила Сония.
Капитан взглянул на минивэн, в котором сидела Нуала, потом на Лукаса и Сонию:
— Нет. Я хочу, чтобы вы уехали с этой улицы. В штаб-квартире знают, что я здесь.
— Пропустите нас? — спросила Сония израильских офицеров.
— Нет! — крикнул совсем бешеный.
— Разумеется, — ответил не совсем бешеный и вежливым жестом указал на дымную и усыпанную камнями улицу. — Проезжайте.
Они вернулись в машину и невредимыми проехали улочку. Некоторые израильские солдаты ворчали им вслед.
— Что происходит? — спросил Лукас, когда они выехали из пелены дыма.
— Они убивают палестинцев, — заявила Нуала.
— Происходит то, — пояснила Сония, — что они засекли нескольких шебабов на углу того переулка и хотят прижать их к ногтю. Поэтому им не нравится, что капитан Ангстрем стоит там. Но Ангстрем, благослови его Бог, человек упертый.
Через километр дым исчез; улицы Газы были безлюдны. Другие столбы дыма, которых было больше полудюжины, поднимались в разных точках пейзажа.
Армия сконцентрировала свои силы вокруг университета, возле штаб-квартиры ООН, так что пришлось проезжать несколько лишних блокпостов. В штаб-квартире было введено чрезвычайное положение. На пыльном дворе стоял старый «ларедо» с израильскими желтыми номерами и стикером на бампере «Полюбуйся на мою задницу».
— Роза тут, — сказала Сония.
Внутри Элен Хендерсон, Саскатунская Роза, разговаривала с канадцем по имени Оуэнс, шефом Периферийного отдела социальных услуг БАПОРа при ООН.
Сония представила им Лукаса и спросила, что произошло в районе Дарадж на северо-востоке Газа-Сити, где бунтовал народ. Из радиопередатчика слышался глухой шум толпы, заглушавший ровный английский голос.
— Кто-то поднял палестинский флаг, — рассказала им Роза. — Прибыла армия. Шебабы принялись швырять камни. Это все, что нам известно. Капитан Ангстрем находится там.
— Мы видели его, — сказала Сония. — Думаю, там были жертвы. Мы видели подростка, по виду мертвого.
— И жертва не одна, — подтвердил Оуэнс. — Нам сообщили о троих.
— Нам нужно в Аль-Амаль. Сможем мы проехать? — спросила Нуала у Оуэнса.
— Я бы не поехал по внутренней территории. Во всем секторе сейчас горячо, и скоро стемнеет. Будет комендантский час и сплошная паранойя. Армия может разрешить проехать вам по побережью, а может, и нет.
— Полагаю, нас пропустят, — сказала Нуала. — Обязаны.
— Да, — согласился Оуэнс, — что ж, желаю удачи. Рация у вас есть?
Рации у них не было. Оуэнс посоветовал им не высовываться.
Армия действительно пропустила их на блокпосту у лагеря на побережье, и дорогу из Газы до Хан-Юниса им скрашивал закат над морем. Через полмили от Дейр-эль-Балаха они увидели, как луч прожектора с вертолета пляшет на лодках ловцов креветок, театрально скользя во тьме от одного суденышка к другому. Море было спокойным, и они слышали, как оно нежно плещется о близкий берег. Рядом с побережьем располагался другой лагерь беженцев; тьма скрадывала его убожество и угрозу, поддерживая иллюзию спокойствия. Доносилось эхо звучащего по громкоговорителю призыва к вечерней молитве, трагического и набожного, смиренного и далекого.