До 1967 года в этой квартирке жил суфийский шейх, американский еврей по имени Абдулла Уолтер. Как знатный новообращенный, Уолтер пользовался покровительством самого великого муфтия аль-Хуссейни[28].
После Шестидневной войны жилище получило другого хозяина. Уолтер уехал в Калифорнию и умер там, оставив квартирку Тарику Бергеру, своему другу и ученику. Муниципалитет снес половину здания и замуровал окна, выходящие на Храмовую гору. Нынешним владельцем этого места был армянин-униат, изготовитель изразцов, который держал лавку на Виа Долороза.
Чернокожие дети в белом смотрели, как она идет со своей корзинкой по галерее и заходит во двор. Когда-то в доме напротив размещалась суданская стража Аль-Аксы, и чернокожие до сих пор жили по соседству. Воображение рисовало Сонии, что темнокожие жили тут всегда с древних времен, с древнейших — вплоть до кушитских воинов фараона.
В тот день она принесла для самых маленьких шариковые ручки.
— Привет! — сказала она двум мальчуганам, подбежавшим к ней. — Как поживаем?
Подбежали еще четверо малышей, которых она оделила шариковыми ручками, прежде чем подняться наверх.
В квартире было сумрачно и чувствовалось, что жгли ароматические палочки. Тарик Бергер лежал на диване, обложенный подушками. Рядом, вверх обложкой, раскрытая книга — «Мегре в отпуске» Сименона.
Она сложила сумки в углу, рядом с раковиной и плитой.
— А вот и пасхальный кролик, — сказала она. — Принес кое-что, что может тебе понадобиться. Есть можешь?
— День или два не мог. Как дальше будет, не знаю. — Он сделал безуспешную попытку приподняться. — Можно поинтересоваться, — натянуто спросил он, — пасхальный кролик принес калоприемники?
— А как же.
Она смотрела, как он закуривает любимую местную сигарету. Тыльная сторона его тонких удлиненных ладоней была покрыта веснушками и поражала извивами вздутых вен.
— Какой жалкий конец, — беспечно сказал он. — Чертовски унизительно.
— Тебе нужно уехать куда-нибудь, где будет удобно.
— Всегда хотел умереть здесь, — сказал он. — Теперь так не думаю.
— У тебя есть деньги на дорогу?
Не отвечая, он помахал ладонью, отгоняя дым. Она взяла у него сигарету и сделала затяжку.
— Я могу найти сколько-то, — сказала она. — Меня тут пригласили разок выступить в Тель-Авиве. Платят прилично.
Она достала таблетки, отсыпала несколько себе про запас и протянула пакетик ему:
— Эй, разве ты тоже мучишься? Да?
Он рассмеялся и забрал у нее таблетки:
— Это я мучусь. А талант мученика мне не дан.
Она сунула в рот две таблетки и запила глотком минеральной воды из бутылки.
— Что дальше будешь делать, дорогая? — спросил он. Они не виделись несколько дней.
Она надула щеки и выдохнула:
— Не знаю, Бергер.
— Чего бы тебе хотелось больше всего?
— Больше всего мне хотелось бы вернуться на Кубу. Постоянно о ней скучаю.
— А тебя примут обратно?
— Может быть. Наверное.
— Но долго это не продлится.
— А вообще-то, я думала работать в секторе. Но сейчас там такая религиозность! Меня это немного беспокоит.
— Подвел я тебя, — сказал Бергер.
— Не жалей меня. Не жалей себя. Это принцип, на котором все держится, верно?
— От какого-нибудь заблуждения никто не застрахован.
— Понимаю, — сказала она.
Она познакомилась с Бергером до интифады, когда Старый город был ковром-самолетом. До Каира можно было взять такси. Все были приятелями — так, по крайней мере, внешне казалось. Это было «к востоку от Суэца»[29], открывшийся Сезам вонючих сокровищ, где «злу с добром — цена одна». Она никогда не понимала этой строчки Киплинга, пока не попала в Иерусалим.
Тот год был одним из тех, когда ей особенно не везло с работой. Она нашла место гардеробщицы в ресторане в Верхнем Ист-Сайде в Нью-Йорке и пела где попало, куда пригласят. Познакомилась с суфиями и через них с Бергером. Вместе они стремились познать Нетварный Свет.
— Знаю, что понимаешь, — сказал Бергер.
Все имеет свой конец, и для Бергера это плохо кончилось. Шебабы посчитали его педофилом за дружбу с арабскими детьми. «Гуш Эмуним»[30] приглядывались к медресе; воинствующие сионисты запугивали армянина-домовладельца, который подумывал, не продать ли все им и не переехать ли к родственникам во Фресно. Гуши обнаружили живущего там в одиночестве Бергера, австрийца.
28
Мухаммад Амин аль-Хуссейни (1895–1974) — бывший одно время муфтием Иерусалима, лидер арабских националистов в Палестине, запятнавший себя сотрудничеством с Гитлером.
29
Строка из стихотворения Р. Киплинга «Мандалай»: «Там, к востоку от Суэца, злу с добром — цена одна…» (пер. И. Грингольца).
30
«Союз одержимых идеей» (сионизма) — израильское общественно-политическое патриотическое движение; существовало с 1974 г. до конца 1980-х гг.