Моя кисть дернулась от сильной отдачи. Выпущенная пуля ударила в стену, где раньше висел портрет Армандо Диппета, отрикошетила от нее и разбила стекло шкафа, угодив в позолоченный фарфоровый бюст Мерлина. Великий Волшебник этого попадания не пережил, расколовшись на десятки частей, а я понял, что фантаст Гаррисон был абсолютно прав. Образ-активатор может стать сигналом к действию не только для артефакта, но и для разума, так что без необходимости оружие лучше не доставать. Ведь в активе у меня теперь всего три выстрела. А если учесть отсутствие наработанного навыка, даже при возникновении упомянутой необходимости пока целесообразнее пользоваться палочкой.
Убрав оружие и попутно отметив, что шумопоглотители со своей задачей справляются на 'отлично', я встал с кресла, подошел к шкафу и двумя 'репаро' восстановил повреждения. Со стеной возиться не стал - там пострадала только штукатурка, а сам древний камень отделался легкой щербинкой. Искать пулю тоже не посчитал нужным. Вряд ли она может попасть к маггловским экспертам-криминалистам, а для волшебников маленький кусочек свинца в медной оболочке бесполезен.
Странно, но беглый взгляд на заставленные артефактами полки шкафа вызвал у меня легкий информационный перегруз. Я вдруг получил подробную информацию о каждом и тут же принялся обдумывать, как их можно использовать. Детектор, настроенный на энергетические особенности души Реддла, был особенно интересен. Я уже решил сходить в спальню за подробной картой Магической Британии, чтобы подтвердить канонную теорию, но краем глаза отметил положение стрелок на часах. До назначенного Малфою срока осталась минута. Ритуал поиска придется отложить. И диадему лучше спрятать - незачем лишний раз искушать Люциуса.
Вернувшись за директорский стол, я снял с головы украшение... и едва не отключился от навалившихся на меня неземных ощущений. Во-первых, вестибулярный аппарат решил выпендриться, наградив меня острым приступом головокружения. Во-вторых, зрение, осязание, слух и прочее вдруг резко убавили чувствительность. Раза эдак в три, из-за чего мне стало казаться, что меня засунули в огромный толстый пластиковый пакет. В третьих, вернулась блокируемая сознанием боль. В висках стучали молоточки, левая рука немилосердно ныла, в глаза словно песка сыпанули...
- Ох, Моргану мне в тещи! - сдавленно прохрипел я. - Вот это отходняк!
Мысли ворочались со скрипом, во рту пересохло. Недолго... хотя, к чему скромничать, вообще не думая, я вызвал Ниппи и приказал принести кружку холодной воды. Домовик удивления не выказал, шустро доставив заказ. С наслаждением промочив горло, я запоздало вспомнил, что до туалета вообще-то рукой подать, а до волшебной палочки и того ближе. Сообразив (не иначе, случайно) поблагодарить слугу, я отпустил малыша, а сам задумался... Точнее, попытался изобразить, что задумался, поскольку перегревшийся котелок не варил от слова совсем.
Итак, диадема работала. Причем работала прекрасно, напрочь отсекая эмоции у пользователя и ускоряя его мыслительные процессы где-то на порядок. Уверен, без помощи данного украшения я бы свой артефакт несколько дней разрабатывал, а так управился за пару минут. Потрясающе! Нет, серьезно, возможности творения Ровены поражали воображение. Надев ее, я буквально превратился в какой-то суперкомпьютер. Мог свободно оперировать любой информацией, содержащейся в памяти, мог за секунды без калькулятора производить сложнейшие вычисления, мог размышлять одновременно над несколькими задачами... Но едва диадема перестала подстегивать мое мышление, как я тут же вернулся в прежнее состояние тормознутого кретина, которое мне очень не нравилось.
Сейчас я осознавал, что ощущение 'пластикового пакета' было ложным. Мои глаза не стали хуже видеть, а уши - слышать. Да и прочие органы чувств нисколько не пострадали. Просто скорость восприятия информации упала до обычного уровня. Как и способность быстрого оперирования воспоминаниями. Думаю, без артефакта я вряд ли смогу в точности воспроизвести придуманную схему. Но это еще цветочки! Много хуже то, что я уже не помню результата своих размышлений за тот период, когда действовало лечебное заклинание! Знаю только, что времени я не терял и быстро проанализировал отрезок своей памяти в поиске моментов, связанных с клятвами и обещаниями, и даже что-то обнаружил. Но вот что конкретно?
Попытки выудить эту информацию лишь усиливали боль в висках. Видимо, за ускорение мне пришлось заплатить резким повышением внутричерепного давления, которое спровоцировало провал в краткосрочной памяти. Вполне закономерный результат, если разобраться. И вообще, по итогам спонтанного эксперимента можно сделать однозначный вывод - мне лучше обходиться без диадемы. Спрятать артефакт подальше и доставать только в самом крайнем случае. Например, при вторжении инопланетян. В противном случае, боюсь, я на этот ускоритель конкретно подсяду. Он же посильнее любого наркотика будет! Да и побочные эффекты на порядок опаснее.
К слову, в свете новых открытий история дочери Основательницы приобретала иной окрас. Вполне возможно, Хелена Райвенклоо не просто завидовала своей матери. Она считала, что выдающийся разум Ровены - всего лишь результат работы диадемы, которую волшебница постоянно носила на голове. Прекрасно понимая опасность артефакта, Основательница не позволяла дочери им пользоваться, хотя и раскрыла принцип работы. Сама же она могла прекрасно контролировать свое творение, активируя диадему лишь при необходимости и регулируя силу ее воздействия на мозг (но все равно не избежала губительных побочных эффектов, из-за чего в итоге отошла в мир иной, даже не отпраздновав столетний юбилей).
Своенравная Хелена, считая все объяснения Ровены глупыми отговорками волшебницы, не желающей делиться с дочерью своей славой, выкрала диадему и сбежала с ней в Албанию. После чего на публике не появлялась, а позже погибла от рук Кровавого Барона, своего бывшего возлюбленного, которого умирающая Основательница послала вернуть свою дочку. И лично мне кажется, что убийство произошло вовсе не по причине буйного нрава мужчины. Просто, отыскав тайное убежище Хелены, он обнаружил вместо женщины, к которой питал теплые чувства, одичавшее полубезумное существо, в котором осталось мало человеческого.
Данная версия выглядит вполне логичной. Особенно если допустить, что талантами и усердием в учебе дочь Основательницы не отличалась. Да, она завладела диадемой, но артефакт ничего не смог ей дать. Знаний-то у женщины было - кот наплакал! Зато амбиций выше крыши. Понимая, что с хлипенькой базой о создании шедевров артефакторики, способных прославить ее на весь мир, не могло быть и речи, Хелена наверняка решила восполнить пробелы в обучении и обложилась книжками. Это ее и сгубило.
Да, диадема позволяла моментально усваивать новую информацию, но при этом натурально сжигала женщине мозг. Она даже не успела ничего сообразить, прежде чем ее память начала отказывать. Ну а попытки найти решение проблемы с помощью того же артефакта лишь усугубили ситуацию. Именно поэтому Кровавому Барону оставалось лишь совершить акт милосердия, добив несчастную. После этого безутешный мужчина покончил с собой. Возможно, желая, чтобы Ровена не узнала о печальной судьбе Хелены. Или чтобы народная молва не повредила безупречной репутации Основательницы (дочурка мудрейшей волшебницы в истории лишилась рассудка - это ли не забавный факт?). Ну, или Барон действительно настолько сильно любил беглянку, что не смог жить с чувством вины - поди разбери теперь!
В камине вспыхнуло изумрудное пламя, отвлекая меня от бесполезных размышлений. Знакомый голос, самую капельку растягивающий гласные, громко произнес:
- Господин директор, к вам можно?
Сунув диадему в ящик стола и отправив по тому же адресу валявшийся на виду дневник Реддла, я отозвался:
- Да, Люциус, заходи!
Камин выбросил облако зеленоватого огня, в котором возник Малфой. Усталый и чем-то жутко недовольный. Я сразу заметил, что глаза у блондина были покрасневшие, а под ними красовались темные синяки, которые был не в силах скрыть слой пудры... или чем там пользовался франт? Короче, в отличие от меня, большую часть вчерашнего дня провалявшегося в постели, Люциус целые сутки занимался напряженной работой, не смыкая глаз. Однако недовольство аристократа было вызвано не этим.