— Я не веселая. Это был урок инженерии, математики и физики, — заметила я.
Салли открыла рот, закрыла его, потом снова открыла.
— Я знаю, что ты делаешь.
Если ты знаешь, что я делаю, расскажи, - взмолился мой мозг. Я не знала, чем занимаюсь с тех пор, как сбежала из Девилс-Ридж. Провожу время? Переживаю? Придумывала отговорки, чтобы не извиняться перед Дамиано, пока не пройдет слишком много времени? Все вышеперечисленное?
Пицца больше не привлекала меня, и я сделала самое невинное выражение лица, какое только смогла придумать.
— Просвети меня.
— Ты отвлекаешь меня от моего первоначального вопроса.
И обычно мне удавалось увести наш разговор от слишком личных тем. Я просканировала свой мозг, размышляя, где я ошиблась за последние пять минут.
— Это парень? — надавила она.
— Когда ты видела меня с парнем?
— Я никогда не вижу тебя вне работы.
Справедливое замечание.
Я отодвинула от себя тарелку и скрестила руки.
— Это не парень.
— Тогда почему ты краснеешь?
О, Иисус, Иосиф и Мария.
Краснею? Правда? Именно это я имела в виду, когда говорила, что время вне мафии смягчило меня. Я прошла через тренировки, так что все еще могла драться и стрелять из пистолета, но эмоциональная стойкость у меня была как у подростка, который надувает свою вишенку Л. Дж. Шэн.
— Ладно, это парень. — Я не стала ничего уточнять, надеясь, что звонок прозвенит раньше, чем она успеет разбередить мой рассудок.
Не повезло.
— Кто? Я его знаю? Он здесь живет?
— Нет, нет и нет.
Она нахмурила свои тщательно выщипанные брови.
— «Кто» - это не вопрос "да" или "нет"...
— Его зовут Дамиан.
— Горячо. — Когда я не продолжила, она наклонилась вперед и спросила: — И что?
— Ну, ничего.
— Я даю отличные советы.
— Приятно слышать.
— Серьезно, я могла бы стать психотерапевтом, или лайф-коучем, или пушистиком.
— Не думаю, что это значит то, что ты думаешь.
— Пушистик? Тот, кто тешит чужое самолюбие. Что еще это может значить?
— Знаешь, как в кино снимают несколько дублей одной сцены?
— Да, конечно.
— В порно тоже так делают. Чтобы держать мужчин в напряжении, они нанимают пушистиков, чья работа заключается в том, чтобы отсасывать...
— О, боже мой! Рената! Мы же в школе.
Мои губы дрогнули, и я, наконец, расслабилась.
— Ты спрашиваешь, я отвечаю.
— Если бы только это было правдой...
Я ела молча, не отрываясь от изучения Салли. Я впилась зубами в нижнюю губу, раздумывая, стоит ли воспользоваться ее советом. Ведь кого еще я могу спросить? Маман просто сказала бы мне опустить стены, сопровождая это перечислением других вещей, которые я не хотела слышать.
Встав, я отнесла тарелку в раковину и вымыла ее, после чего вернулась на свое место.
— Ты когда-нибудь боялась ослабить бдительность?
— Рядом с парнем?
Я задумалась.
— Да, но также и со всеми, наверное.
Кого я обманывала? На моих стенах было больше охранников, чем в Форт-Ноксе, а жизнь в ловушке, которую я сама себе создала, - это не жизнь. Счастье в последние десять лет было ложью, в которой я обманывала себя.
— Думаю, у большинства людей есть страх потерять бдительность, особенно если в прошлом они прошли через что-то сложное. Возьмем, к примеру, нас с Эриком. После развода свидания кажутся почти невозможными. Каждый раз, когда я уговариваю себя пойти на свидание, мне кажется, что отношениям суждено закончиться, а это ужасное состояние души, в котором нужно вступать в отношения. Ничто не может быть успешным, если ты не дашь этому шанс.
— И что же ты делаешь?
— Ты делаешь прыжок, зная, что ты достаточно сильна, чтобы поймать себя, если никого больше не будет рядом.
— У меня есть подруга, которая встречалась с парнем десять лет назад, и недавно она снова встретила его...
— Твоя подруга... — начала Салли, явно не веря в существование этой подруги. — Что она почувствовала, когда снова его увидела?
— Как будто мир перевернулся с ног на голову, клипсы-бабочки вдруг снова вошли в моду, люди по-прежнему общаются через AOL Instant Messenger, а дискеты стали новым величайшим изобретением нашей жизни.
— Значит, ее чувства никогда не ослабевали?
— Думаю, нет, — согласилась я, потому что кто может забыть Дамиано Де Лука? Я была всего лишь человеком.
— Почему она не попыталась наладить отношения в первый раз?
— Она испугалась.
— Чего?
— Отец парня подошел к моей подруге и пригрозил, — я задумалась, насколько правдивой могла бы быть, но остановилась на незначительной замене, — он бы отрекся от сына, если она продолжила бы их отношения.
— Значит, она ушла.
— Да.
— И она пожалела об этом.
— С тех пор каждый день.
— А отец?
— А что с ним?
— Он все еще проблема?
— Он перестал быть проблемой меньше чем через год после ее отъезда.
— Тогда почему она уехала?
— Она не объяснила парню, почему ушла. Вместо этого она устроила фальшивую ссору и сбежала, потому что боялась, что он остановит ее, если она расскажет ему правду.
— Она могла бы объяснить ему это. Любой разумный человек понял бы.
Я одернула платье, не желая признавать правду.
— Она боялась.
— Чего?
— Проблемы в ее отношениях с парнем никогда не были связаны только с ним. В идеальном мире они бы уже были счастливы в браке. Но мир не идеален, и ее воспитывала женщина, которая показала ей, как никогда не бороться за любовь, и мужчина, который сказал ей никогда не терять бдительности. Так что не только ради парня я не могла ослабить бдительность. Дело было во всех.
Я даже не заметила, как проговорилась, слишком поглощенная осознанием того, что мне нужно решить свои проблемы, прежде чем у нас с Дамиано появится хоть какой-то шанс.
— Могу я дать тебе совет от человека, который видел тебя почти каждый день на протяжении последних семи лет?
— Конечно.
Сочувствие в глазах Салли поразило меня.