Брови инквизитора взлетели вверх.
– Вы не хотите, чтобы преступник был наказан?
– Напротив, господин инквизитор. В качестве наказания я прошу оставить все, как есть. Видите ли, он ведь не только съел моего мужа, но и забрал его обручальное кольцо. Таким образом, он принял на себя все обеты, которые давал мне мой супруг на свадьбе, и не освободится, пока их не исполнит. Снять кольцо он не может, это ведь тоже обет. А еще кольцо мешает ему сменить облик.
Инквизитор задумался. Толстяк смотрел на него с надеждой.
– Ну, что ж, будь по вашему!
– Нееееет! Неееееет! Только не это!
Толстяк извивался и верещал. Инквизитор зачитал приговор, с обвиняемого сняли цепи и вытолкнули в коридор. Он кинулся обратно.
– Ну что ты так переживаешь? – спросила Мирабелла, беря его под локоть – Сегодня пройдемся по магазинам, завтра сходим на день рождения к Людочке, а в понедельник тебе на работу. Ничего страшного!
Она ласково поволокла его по коридору.
«Это как посмотреть!», ухмыльнулся инквизитор. Он захлопнул двери зала суда, погасил свет и с легким шуршанием просочился сквозь инквизиторскую мантию.
«Значит, украшения не брать… ага…»
Ночь обещала быть томной.
Этнографическая экспедиция
– … дык это я не знаю, это к Петровичу. А он нынче в поле, на сенокосе…
Аркадий приуныл. Три недели назад он был восторженным первокурсником и с нетерпением ждал свою первую этнографическую экспедицию. Ему уже рисовались безумные звездные ночи под открытым небом, песни у костра с товарищами, настоящая походная дружба и приключения. А потом все началось. И романтика оказалась щедро сдобрена комарами, грязью, водочкой, пробуждениями посреди ничего и больной головой. Деды и бабки, которые представлялись Аркадию мудрецами с проницательным взглядом, на практике были довольно запущенными и попахивающими стариками.
Сейчас напротив него сидел как раз такой экземпляр – дед Бородач. Почему его так прозвали, никто уже не помнил. Говорили только, что была с ним какая-то история в молодости, и что связано это было с козлами.
Аркадий отложил диктофон и планшетку и вздохнул. Два дня трястись по грязи в кузове ЗИЛа, и ради чего?..
– Ты это… не переживай! – Попытался подбодрить его дед Бородач – Я его ща вызову, по балакалке, побалакаете. Все, че хошь, тебе расскажет.
Он, кряхтя, сполз с завалинки и пошел в избу. Аркадий потопал следом, без всякого энтузиазма. Только восхитился по дороге широтой прогресса – и сюда, видимо, добрались мобильники…
Дед вытащил из тумбочки поблескивающую металлическую коробку, поставил ее на стол и провел над ней рукой. Коробка пикнула. Аркадий насторожился.
– Петровича мне надо, – сказал дед Бородач.
Коробка сыграла несколько нот и выплюнула луч света. Через секунду он превратился в объемное изображение небритого, докрасна загорелого мужика, неопрятно жующего что-то возле трактора. У Аркадия отпала челюсть.
– Петрович, даров! – как ни в чем не бывало заговорил дед. – Тут к нам городские приехали, из университетов. Колыбельную хотят записать, которая твоей бабки. Напоешь может?
– Погодь, – пробубнил Петрович и шумно сглотнул. – Кто там чего хочет?
Дед Бородач махнул застывшему Аркадию:
– Поди сюда, тебя ж оттуда не видно!
Аркадий неуверенно подошел и встал рядом. Голограмма Петровича впилась в него глазами:
– Даров! Ты, что ли, песни записываешь?
– Й… я…
– Для истории? Ну, для потомков?
– Д-да.
– Ну, слушай.
И Петрович дурным голосом запел. Аркадий только таращился. Песня уже кончилась, а он так и не включил диктофон. Петрович допел, вытер губы ладонью, попрощался и погас – дела, сенокос.
– Ну, как? Так пойдет тебе? – весело спросил дед Бородач.
– Что… это было?
– Это? Да балакалка же, я ж сказал. Можно кого угодно показать. У нас три таких на деревню, у меня, у дохтура нашего и на почте.
– Откуда они у вас?
Дед Бородач махнул рукой:
– А-а, давняя история. С самолету принесли. Тут разбился один, лет пятьдесят назад, круглый такой, как тарелка. Иностранный. Упал, и задымился. А наши ребята как раз на покосе были, рядышком. Они раз туда, и пилота вытащили. А он совсем плох был, серый, почти зеленый, лысый совсем, и глаза темные-темные, без зрачков. Ну, мужики его сразу к дохтору. Две недели провалялся, потом вставать начал. Как оправился, сразу к самолету своему горелому побежал. Да только от него мало что уже осталось… Растащили.
– Как – растащили?
– Да так. Ну, он же не летучий уже был. Сломанный. А что добру зря пропадать? Ребята и разобрали, кому что в хозяйстве пригодится. Железо хорошее, опять же. Балакалки вот эти. Потом еще печка такая большая, ну, она в магазине у нас теперь стоит. Хорошая, что не скажешь, испечет, только надо продукты закинуть. Градусник еще у дохтура есть, полезный… Все пригодилось!