— Думаешь, это хорошая идея? Да и где здесь прятаться?
— Здесь было много смертей. Это плохо. Можно пробудить демона плоти. Того, кто вечно голоден. — Тимьян горько усмехнулся, увидев, как Кир с сомнением покачал головой. — Забей. Просто поверь: в харчевне на нас не нападут. Если только не очистить ее от запаха смерти. Но это долго и сложно.
— До чего же замороченные эти твои приятели!
Тимьян хотел бы улыбнуться, но не смог. С каждой минутой становилось тяжелее.
— «Бессмертные» возвели убийство в ранг культа. Это древняя община. Их философия настолько сложна, что даже «тайные» не постигают суть учения полностью. Совершенству нет конца. Поэтому их нельзя покинуть. Это тягчайший грех, понимаешь, Кир? Оттуда выхода нет вообще. Только в чертоги Ии. Каждый павший член общины предается хуву́ре. Это такой погребальный обряд. Так его душа поступает в услужение Ии. Вечный убийца, где бы ты ни был: здесь, или там.
Тимьян вздохнул. Однажды он задал вопрос Тууту:«Почему бессмертные, учитель?»
— Цель монаха, — ответил Туут, как обычно, огрев Тимьяна палкой, — достичь бессмертия. Это же очевидно! Почему ты задаешь глупые вопросы, низший?
Противный старик всегда его бил и никогда не звал по имени. Он был низшим. До поры.
— Взгляни, — еще разок испытав спину мальчика на прочность, сказал Туут. — Что ты видишь?
— Природу. Деревья. Траву.
Старик улыбнулся. Когда он улыбался, Тимьяну становилось и страшно и смешно. Птичий человек выглядел до того нелепо, что иногда это пугало.
— Природу… Все рождается и умирает, но природа… она бессмертна. Что есть бессмертие? А, низший?
— Не знаю.
Удар палкой.
— Тебе это и предстоит узнать, низший.
— Я совершил невозможное, — проговорил Тимьян. — Бежал. Исчез. Надеялся, что навсегда. Зря. А ведь учитель предупреждал: «Тебя все равно найдут».
— Понял, — мрачно сказал Кир.
— Я гордился тем, что порвал с ними, — с невыразимой печалью продолжил Тимьян. — Тешил себя мыслью, что исключителен. Уникален. Как же я ошибался.
— Знакомое чувство, брат.
Тимьян вздрогнул, услыхав такое обращение. Брат. Какое простое и теплое слово. Он похлопал Кира по плечу.
— За дело. Ждать придется долго.
— Наверху, на балках, — оглядевшись, предложил Кир. — Хорошее место.
Они сидели, согнувшись, глотая пыль, не смея стряхивать с лица паутину, на перекрестьях скользких от многолетней копоти балок. Во тьме.
Они ждали. Прошел час, другой.
Тимьян вспомнил, как он встретил того старика.
Он не сразу понял, что за ним наблюдают. Беззубый, с редкими седыми волосами, на первый взгляд такой же нищий и немощный старик. Запыленная, обтрепанная понизу черная ряса была подпоясана простой пеньковой веревкой. Залатанная котомка переброшена через плечо. Старик опирался на палку, с навершием, обмотанным тряпкой. Несколько редких волосков на подбородке. Водянистые и невыразительные глаза. Каждая морщинка на покрытом пигментными пятнами лице с шелушащейся кожей постоянно дергалась. Это производило странное и пугающее впечатление. Старик был похож на птицу.
— Я знаю о чем ты думаешь, — сказал вдруг старик, остановившись напротив него и заслонив солнце. Он говорил, шепелявя и причмокивая, постоянно вытирая рот очень подвижными для столь почтенного возраста пальцами.
— О чем? — прохрипел мальчик.
— Вчера умер твой отец, а сегодня умрешь ты.
Мальчик повесил голову. Ему все равно. Он не ел несколько дней. Смутно помнил, как некто — покрытый мокнущими язвами мужик, от которого остро воняло мочой, — умер в сточной канаве. Его вдруг скрутило судорогой и он свалился туда. Тимьян помнил, как этот мужик — правда что ли отец? — пускал пузыри, окунувшись в черную смрадную жижу. Кому-то стало смешно. Мальчик побрел дальше. Кто-то кинул вслед гнилой овощ, попавший ему в затылок. Мальчик обернулся, подобрал его и съел. Грязь скрипела на зубах.
Это было вчера?
— Это было вчера. А сегодня ты умрешь.
И старик начал избивать мальчика. Удары сыпались как из рога изобилия, но Тимьян уже не чувствовал их. Его били сколько он себя помнил. Хотя… Помнил он не так много.
Неожиданно он услышал:
— Проснись! Проснись, или умри!
Ярость нахлынула на мальчика. Может, в первый раз за все его никчемное существование. Он вскочил и со всем отчаянием обреченного на вечные страдания человечка набросился на старика. И… ощутил на горле прикосновение стали.