— А вы говорите, скверны нет…
— Нету, нету, вот клянусь…
— Кем?
— Э… Да хоть здоровьем доченьки!
— Иди ты, юродивый…
— Идите, да откроется вам! Ищите, да обрящете! Ибо спасение есть не где-нибудь, а в самой геене! Да спустится с небес Косб Премудрая, да поразит она приспешников дамнатовых, и очистит землю обетованную от скверны! Образумьтесь, люди добрые!
— Вот он, явился…
— И как не боится…
— А кого боятся-то?
— …ибо покарал Предвечный и Канга-ересиарха и приспешников его! Вы видите это! А нам спасенье! Спасенье во веки веков! Помолимся, братия и сестры!
— Да закрой ты рот, убогий!..
— …и падут ворота, и ступим мы на землю святую, дарованную нам пророком Антом! И чрез огнь и страдание очистим ее!
— Вот, оказывается, как все просто…
— А я слыхал, что новый королек повесил Анастасия!
— Да ты что?
— Точно! В замке шукантей. А сам бежал! С етими, как их, с какими-то разбойниками иноземными.
— Да я сразу сказал! И зачем Гац и Эдмом всякое отребье понаняли? Вот и результат!
— Драконы, мать их так! Не драконы, а говнюки…
— Драконы! Драконы! Драконы!!!
Тимьян, толкаясь, протиснулся к воротам. Стража, невзирая на крики закипавшей от ярости толпы, держала ворота запертыми. Командир, восседая на коне, кричал:
— Пока сам дракон не прикажет, не отопру и все!
— Да подохли уж все! Всех дикари с мертвяками порешили! Где твой Гац с Эдмом?
— Не знаю ничего! Приказ…
— …Дыра в стене, я сам видел! Проломили! Пока вы здесь отсиживались, ваши уже ворон кормят!
— Пошли вон, я сказал!
Солдаты оттаскивали к стене напоровшихся на копья людей. Собралась уже приличная куча истекающих кровью трупов.
— Приказ!
— Душегубец! Своих же колешь, сволочь!
— Пошли вон!
В командира кинули камень, а потом еще один. Один попал в шлем, другой в лицо. Командир пошатнулся. С разбитого носа потекла кровь.
— Ах ты ж еб твою… — пробормотал он, дрожащей рукой ощупывая лицо. — Да как вы?..
В солдат, охранявших ворота, полетел шквал камней. Некоторые успели закрыться щитами, некоторые упали.
— Что делать? — заорал кто-то из солдат. — Куда нам? Блажко ведь мертв?
Командира уже рвали на части. С воплями и гиканьем. Тимьян расслышал скрежет вминавшихся доспехов. Еще минуту назад Блажко был на коне, и вот его уже топчет толпа.
Конь в толпе ржал и вскакивал на дыбы. Его успокаивали, хватали за поводья и хлопали по гриве. Тимьян подумал, как это символично. Человека не жалко. Человек пусть сдохнет, а скотина пусть живет.
— Почему так? — поинтересовался мальчик, обеими руками схватившись за поводья и стараясь удержать брыкающегося коня. Его хозяин — рыцарь в латах и шлеме с забралом, хрипя и кашляя, полз по раскисшей от дождей дороге. Капли дождя стучали по полированному панцирю.
— Я бы дал тебе тумака, низший, — ответил Туут. — За глупый вопрос, понимаешь, да? Но я занят. Так что, считай, я тебя ударил. Вообрази себе это. А еще лучше, сам себя тресни по носу, хорошенько так! — Старик, кряхтя, сел на корточки, и начал возиться с завязками шлема. — Да снимайся ты, вот же гадство…
Рыцарь издавал булькающие звуки. Туут, упершись ногой в спину рыцаря, силой стянул шлем с головы. Рыцарь застонал и окунулся лицом в лужу.
— Ха! — оттирая тыльной стороной руки пот со лба, сказал Туут. Было довольно душно, несмотря на непогоду. — Прям как твой мнимый папаша, не находишь, низший? В смерти нет никакого геройства, только грязь, нечистоты и вонь. Давай-ка, низший, покончи с ним.
Мальчик передал поводья учителю и забрал у него нож. Бледу. Он почувствовал некоторый трепет. Обычный неприметный нож. И в то же время, священный клинок божественного Ии.
— Перережь ему глотку! Ну же, а то сдохнет ведь, и будет мясом в ямах скорби. А нам бы сделать дар Ии.
— Как резать?
— Как резать, как резать… Да как умеешь. Сделаешь быстро, или сделаешь медленно, от этого многое зависит, низший. Запомни это. А пока ты будешь резать, я скажу тебе, почему конь важнее. Потому-что животное — это природа. Природа — это вдохновение Ии. А человек лишь паразит на ее теле…
— Отступаем! — Командир все-таки нашелся. — Выставляем копья! Выполнять!
В это время в небе возникли дайры. Обе призрачные твари буквально сплелись из воздуха. Завораживающее зрелище. Словно прикоснулся к чему-то, что за гранью твоего понимания. Стихли разговоры. Стал слышен каждый шорох, каждый вздох. Кашель, стон, всхлипывания. Шепотки. Молитвы Предвечному. «Мама, что это такое?» — прозвучал в тишине нежный детский голосок. Тимьян вдруг уловил отдаленный звон колокола. Он вспомнил слова Аркеры, сказанные, кажется, вечность назад: «Уже хоронят нас…» Звонарь, будто умирая, бил совсем медленно.