— Это Хадина и его люди. — Верга усмехнулся, разглядывая разрубленные на куски тела. — Сдал город и бежал.
— Глупец всегда полагает себя умнее других, — сказал Мёд.
— Так и есть, — задумчиво погладив подбородок, подтвердил Дакси, глядя на мужчину с торчащим из виска ножом. — Хадина всегда был недалек умом. Он был, я бы сказал, типичным служкой моего папаши. Но вот вопрос: если он сдал город, то почему не остался на милость победителя?
— Вряд ли мы это узнаем.
— Однако этот глупец, видимо, знал о тайном проходе, — сказал Верга. — Что скажешь, Мёд?
— Если я знаю, почему бы и другим не знать?
— Ты говорил, что твой человек немой.
— Я тоже так думал. Так или иначе, выхода у нас нет, не правда ли? Придется нырять в нору.
— Далеко еще? — удивительно, но даже проявляя нетерпение, Верга умел говорить очень спокойно.
— Здесь, в десяти шагах. — Мёд кивнул куда-то позади себя.
— Раз так, освети-ка тупик получше. Если нас кто-то ждет здесь, лучше биться при свете.
— Согласен.
Мёд взмахнул рукой и шарик огня, увеличиваясь, поднялся на высоту в три человеческих роста.
Вокруг были сплошные руины. Дымящиеся обломки дерева смешались с битым кирпичом. С трех сторон тупик окружали отвесные скалы.
И хлопья медленно падавшего снега.
— А чем это так воняет? — поморщившись, спросил Аркера.
Со всех сторон их окружили мервы.
В какой-то момент Эндр заблудился. Он увидел, а прежде учуял, как в конце улицы северяне бросают в огромный костер тела. Вонь оттуда доносилась такая, что замутило даже видавшего виды Эндра. Повернул назад. Всюду проклятые дикари. Он сторонился их. Напялил на голову рогатый шлем какого-то бедолаги. Его отрубленная башка валялась у порога дома с выломанными дверьми.
— Хозяин дал отпор, — пробормотал Эндр. — Бессмысленный героизм…
Шлем помог. Захватчики были заняты тем, что пили, грабили, насиловали. А пузатый коротышка в рогатом шлеме с косарем в руках их не интересовал. Но в какой-то момент, он услышал позади голоса. Знакомый рык. Одноглазый искал его, расспрашивая соотечественников на своем гавкающем наречии.
— Черт бы его побрал, — буркнул Эндр. — Вот же заноза в заднице…
Друнг оказался на центральной улице. По обе стороны толпился народ. Уцелевшие жители — в основном старики, — стояли вперемешку с северянами. Зарево от пожаров ярко освещало двигавшуюся процессию.
Отборные воины северян на мохнатых конягах, в темных доспехах, перехваченных потертыми кожаными ремнями, с обязательными пятнами крови и царапинами. Знаки отличия, не иначе. Далее ехали бородатые, кряжистые, неопределенного возраста дядьки, увешанные оружием, своим и трофейным. Это были, видимо, вожди или же самые знатные воины. Бойцы рангом пониже — кажется, их звали хольдами, или как-то так, — держали цепь, с прикованными к ней пленными защитниками крепости. Теми, с кем он стоял плечом к плечу всего-то несколько часов назад. Побитые, раненные, изможденные. Спотыкающиеся, окровавленные. Некоторые босые, с наспех перевязанными ранами. Их понукали, словно стадо коров. Щелкали бичи, от звука которых вздрагивали, шепча молитвы предвечному (а кому еще?) местные жители.
У Эндра сжалось сердце. Он чувствовал себя предателем. Всеё смотрел на них — и победителей, и побежденных, — и твердил про себя: «Простите, братья, простите…» В какой-то момент он не выдержал и тоже закрыл глаза…
Из оцепенения его вывели крики.
Северяне приветствовали союзников, местные таращились, охая от ужаса.
Имеры ехали на устрашающего вида зверях. Шартахи — так их звали, похожие чем-то львов с родины. Об этих свирепых зверях, весь вид которых излучал угрозу, ходили легенды. Звери скалились, обнажая острые, как копья, клыки, роняя слюну и непрерывно облизываясь. Налитые кровью глаза сверлили окружающих. Эндр видел, что даже северяне шарахаются от них.
Наездники — имеры — являлись полной противоположностью зверям. Высокие и изящные, в великолепных доспехах, в остроконечных шлемах. Каплевидные щиты, длинные тонкие мечи, штандарты с причудливыми рунами на них. Каждый — подчеркнуто спокоен и высокомерен. Каждый был будто бы картиной, сошедшей со страниц летописей.
Один ехал особняком, на вороном коне, без шлема. Седые волосы падали на плечи, на щеке — тонкий шрам. И необычное выражение лица: смесь тоски, страдания и… еще чего-то неуловимого.
Ассадха, догадался Эндр. И тут неожиданно их взгляды столкнулись. Лишь пару секунд они смотрели друг на друга, и за это время Эндр понял, что Ассадха, вопреки соплеменникам был слишком настоящим. Несущий в себе тяжкий груз, чуждый всем воитель, который не смотря ни на что не свернет с избранного пути.