— Брумха поведал мне, — поднявшись, сказал один из старцев, облаченный в длинную, до пят, меховую накидку, — что ты говоришь на нашем языке. Понимаешь ли ты меня?
— Да, — кивнул Иван.
— Очень хорошо. — Старик изобразил подобие улыбки, продемонстрировав три кривых желтых зуба. — Очень хорошо. Скажи мне, э-э-э… чужеземец, хорошо ли с тобой обращался Брумха?
— Плохо со мной обращался Брумха, — с вызовом ответил Иван. И добавил, постаравшись придать себе грозный вид: — Я недоволен.
Старики мгновенно смолкли. Повисла напряженная тишина, прерываемая тоскливым завыванием ветра. Решив закрепить достигнутый успех, Иван претенциозно заявил:
— Разве так обращаются с гостями? Что я сделал вам плохого?
Один из стариков с бледными татуировками на дряблом лице и большим посохом в руке, медленно подошел к нему и с вызовом сказал:
— Ты врешь! Ты не колдун! — Он обернулся и крикнул: — Брумха!
Охотник словно прятался неподалёку.
— Я здесь, мудрейший!
— Побей его. Посмотрим, какой он колдун!
Старцы разом зашумели, но «мудрейший» властным жестом заставил всех замолчать.
— Если этот раб — колдун, то великий Аха даст нам знать! — возвестил он. — Внимайте же, смотрите! Знак! Где знак?! А? Нету знака! Раб!
Иван свесил голову.
Весь оставшийся день Иван трудился, выполняя бестолковую, по его мнению, работу: переносил камни с одного места в другое. Огромные валуны, сложенные в большую кучу у подножия горы, приходилось перетаскивать, либо перекатывать вверх по склону, поближе к селению. Там Прыгун под неусыпным оком Брумхи городил насыпь. Работа опасная — несколько раз камни срывались вниз, лишь чудом не задев его.
Ивана стерегли два старика, вооруженных дубинами. Брумха звал их Барчуком и Печником. Не такие жестокие, как охотник, они большей частью дремали, сидя валунах, попыхивая при этом самодельными трубками.
Каторжный труд продолжался до темноты, и за всё время отшельнику с Прыгуном предоставили только два перерыва, во время которых им давали обильную порцию прескверной на вкус каши. Состояла она из каких-то трав, зерна вроде проса и бараньего жира. Неприятная комковатая смесь. Иван с трудом проглотил несколько ложек и его чуть не вывернуло. Вместо воды пришлось есть снег, что жажду никак не утоляло, а наоборот усиливало.
В конце дня отшельник совсем выбился из сил. Глаза слипались, руки от долгого напряжения тряслись, во рту пересохло так, что слюна превратилась в клейкую массу. Он всё чаще ронял камни. Под конец Иван споткнулся и упал, больно ударившись спиной о кривой уступ чуть ниже (на самом деле уступ спас ему жизнь — лететь было далеко). Потом охотник избил отшельника так, что Прыгуну пришлось поднимать беднягу на собственном горбу.
Иван не помнил, как его, будто мешок с мусором, бросили в яму, как Брумха проявил неслыханную доброту и напоил полумертвого от усталости Ивана теплой водой.
Проснулся отшельник затемно от ставшего уже привычным холода. Он тщетно кутался в изодранный тулуп, но это мало помогало. Не выдержав, Иван закричал:
— Кто-нибудь! Пожалуйста!
Удивительно, но его крики не потревожили Прыгуна, продолжавшего крепко спать.
— Кто-нибудь!
Заслонка приподнялась, и показалось освещенное факелом заспанное лицо охотника.
— Замерз, собака?
— Да, очень. Пожалуйста…
Через пять минут Брумха вернулся с ворохом шкур.
— Грейся, псина вонючая, — с презрением сказал он и, сплюнув в яму, удалился.
Ивану снился сон. Опять его мать, красивая, очень красивая. Но теперь она молчала и смотрела на него с немым укором. Потом исчезла и ей на смену пришла череда виде́ний: бескрайние зеленые поля, неприступные замки. Холодные, величественные — прямые линии, строгие формы, бесконечное однообразие серого камня, покрытого у рва мхом. Громадный зал, наполненный богато одетыми людьми. Дряхлый старец на троне в сверкающей золотой короне пускал слюни. За ним она — его зловещая мать. А вдали, в темном углу, стоял он — его двойник в доспехах. Двойник смотрел на него с нескрываемым презрением.
Значит, это его брат? Близнец?
Зал гудит от взволнованных голосов.
Потом образы стали стремительно сменять друг друга — кровопролитные сражения, горы, какие-то узкие коридоры, мрачные камеры, толпы, уныло бредущие вдоль пожарищ…
Отряд черных воинов, рыскающих в поисках кого-то, или чего-то, в горах. Который вел его брат.
И главное: Иван отчетливо ощутил присутствие некоей… силы. Чье-то враждебное око, длань, сжимающая мертвой хваткой горло, тень, чьё касание бросало в дрожь и заставляло спрятаться.