Он был очень несчастен, этот монах.
Где нет зла, нет добра
Посреди болота притаилась незаметная хижина. Вела к ней извилистая тропка, сложенная из трухлявых стволов деревьев. Иван улыбнулся, опершись о длинную палку, которой он прощупывал почву. Чтобы найти монаха, мало следовать невидимому. Пришлось пройти немало лиг, блуждая по неприветливому краю.
— Долго же я шел к тебе, монах, — сказал он.
В полуразвалившейся хижине, среди крайне аскетичного убранства — лишь дощатая кровать, покрытая соломенным тюфяком, грубо сколоченный стол с единственным кувшином на нем и чугунный сосуд на полу, наполненный углями, — сидел он. Ветхий старец, слепой. Трясущийся. И посох, в которого старец вцепился.
Мутный свет, лившийся сквозь местами порванный ястык, превратил бы хозяина в невидимку, если бы не его седины, белевшие в полумраке.
— Входи, кто бы ты ни был, — сказал он слабым дрожащим голосом.
Иван сел рядом.
— Тот самый посох, — сказал он, положив суму на земляной пол и вздохнув. Тут пахло сырой землей.
— Тот самый, — кивнул монах. — Взял его в привратницкой. Это посох Богохульника. Помнишь Богохульника? Да нет. Вряд ли.
— Не всё. Но большинство. Богохульника не помню. А помню… вот как пробирались мы лесом, задыхаясь от горячего ветра. Помню, как опадала желтевшая прямо на глазах листва. А наутро от нее оставалась только пыль. И мне казалось, что на сапогах моих… мертвая природа.
Монах улыбнулся.
— Да. Так и было, так оно и было. Каково там нынче?
— Не хотел бы очутиться там.
— Но многие шли, идут сейчас и будут стремиться попасть туда. Странно, не правда ли?
— Странно.
Монах кашлянул. Пошарил рукой по столу, схватил кувшин.
— Пуст. Принеси воды, человече, будь так добр. Дай старику утолить жажду.
Иван отыскал ручеек за домом, набрал воды. Помог монаху напиться.
— Хорошо, — пригладив бороду сказал монах. — А то я уже плохо хожу. Да и не вижу ничего.
— Ты сильно постарел, дорогой друг.
Монах хихикнул, а затем пощупал лицо Ивана.
— Ты тоже, Ваня. Ты тоже.
Помолчали. Наконец монах спросил:
— Итак, человече, ты нашел меня. Зачем?
— Чтобы получить ответы.
— Чтобы получить ответы… Хочешь, значит, вспомнить… А что я могу сказать тебе? Ты Иван, сын Марии Кровопийцы…
— Мне неинтересна она, — нахмурившись, прервал старца Иван. — Я не хочу ничего знать об… сыне Марии. И плевать на того… кто там был моим отцом?..
— Квотон, архимаг. Безумный старик, прозванный Слабовольным. А ведь так и есть, слабовольный…
— … И кто был моим братом, что охотился на меня в горах Вехании…
— Петр Усекновитель, палач и убийца. Страшный был человек…
— … Меня интересует дамнат. Я слышал, как Рогволод назвал меня… назвал его Беркутом. Расскажи мне все, что знаешь, друг!
Монах вздрогнул, услышав это имя.
— Рогволод, Рогволод… Он впустил тьму в Арут…
Старец умолк на некоторое время, затем, уставившись невидящим взором прямо перед собой, забормотал, тихо и как-то самозабвенно:
— Я все спрашиваю себя, долгие годы спрашиваю — зачем спас тебя? Старался убедить себя же, понимаешь, человече, что делал это из какой-то цели. А цель всенепременно должна быть великой. Как же иначе-то? И боялся признаться, себе же самому, понимаешь, признаться, что просто… боялся. Боялся я, Ваня, боялся. Что демон — тот, что внутри тебя, овладеет мною. Боялся сгубить душу. Вот так. Вот и весь секрет. Потому и прятал тебя. Потому и ловушки ставил. Чтоб никто не нашел, и не прошел…
— Не знаю, благодарить тебя за это, или нет, — сказал Иван, хмурясь. — Кстати, рех, или как его… фантом — твоих рук дело? И волканы… Что это за магия?
— Хе-хе… это древняя магия, Ваня, древняя. Магия эта зовется гвеллед. Придет время, и тот, кто стоит за твоей спиной, подскажет тебе, что это такое. Ибо он знает. Он все знает.
— Волканы мне сказали, что я их создал.
— Так и есть.
— Но как?
— Тебе лучше знать.
— А ты откуда знаешь? Тебе кто подсказал?
— Арут, сынок, многое скрывал в себе. Очень многое… А я был неутомимым искателем…
— Так ты не ответил на мой вопрос.
— Это какой же?
— Кто такой Беркут? — Иван задумался на мгновение, припоминая видения в Ахане, потом несмело добавил: — Его ведь звали… Иола… Иолариё? Ты его имеешь в виду, говоря о демоне?
— Так и есть. Иолариё, чистокровный древний, и Беркут — его сокровенное имя. Каждый имер, ежели по-нашему, получает в младенчестве такое. Его и имею ввиду. Он и демон, и…