Она, наконец, сдернула заевшую застежку на шкатулке, чувствуя прикосновения множества холодных рук. Укротитель сверкнул на вытянутой над толпой руке. Мирту выронил посох и, падая, сжал голову.
— Не надо! — запричитал он. — Не надо!
У Лив мутилось в глазах. К горлу подступила тошнота. Толпа, так же нехотя, сонно, отступила. Капканщик волоча бабу, словно куль с зерном, подъехал к девушке. Отпустил беглянку. У нее задралась юбка, обнажив багровые пятна, как после побоев. Селянка с поразительным безразличием встала, стянула с себя петлю, отряхнулась и побрела к своим. Капканщик приставил меч к горлу корчащегося в муках старика.
— Только попробуй выкинуть еще что-то подобное, паршивец, и ты умрешь.
— Да, да! Только уберите погань! Уберите тотем-погань, прошу! Смилуйтесь, прошу!
Лив с облегчением вернула вещицу на место.
— Так, старый, — сказал Капканщик не сулящим ничего хорошего тоном. — Мы должны поговорить.
В избе Мирту пахло плесенью или даже гнилью. На изъеденном червями столе стояла плошка с лучиной. Огонек, подобно пойманному мотыльку, жалобно трепыхался. В печи начали потрескивать дрова, тут же напустив внутрь дым, отчего у девушки заслезились глаза и запершило в горле. На деревянных тарелках — холодные вареные корнеплоды, похожие на репу, засохший хлеб и пучки зелени. В глиняном кувшине — пахнувшее рвотой питьё, которое хозяин называл «добрым хмелем». То что это был хмель, Лив не сомневалась, но насчет доброты можно было поспорить. Тем не менее, Капканщик, после Боровика, конечно, опрокинул кружку даже не поморщившись.
— Приоткрой дверь, что ли, Мирту, — попросил Капканщик. Он выпил еще кружку и уже слегка опьянел. — Трубу давно не прочищал?
— Та всё некогда, гости добрые. — Мирту сих пор косился на нее.
— А рабы твои на что?
— Та какие ж оне рабы? Оне свободные…
— Что-то мне так не показалось.
— Та не, не… Оне уставшие. Непростая жизнь у нас здесь. Глухомань!
— И разбойники.
Капканщик, прищурившись, смотрел на Мирту. Хозяин замялся.
— Вы имели с Обатуром связь, не так ли?
— Какую связь с лиходеями? Мы-то люди мирные… С лиходеями не знаемся…
— Не заговаривай нам зубы! — вдруг выпалила Лив. — Скажи нам, где она?
— Кто? — Захлопав глазами, спросил Мирту.
— Ты о ком, Лив? — в свою очередь поинтересовался Капканщик.
— Куда побежала та женщина? Кого хотела предупредить?
— Откуда ж я знаю? Бабы, оне дурные же, известное дело… простите. Здешние бабы умом не отличаются. Может, испугалась…
Мирту подобострастно улыбнулся и налил Капканщику еще пойла.
— Вы выпейте, мил человек. За добрую беседу нашу…
— Не пей, Капканщик! — попросила Лив. — Боровик что-то скрывает…
У Лив опять помутилось в глазах. Здешняя диковатая магическая аура — чем-то похожая на архаическую, как у вехан — путала мысли. Не переставая болела голова.
— Знаешь что, Лив. — Капканщик очень часто превращался в умника спьяну. — Ты лучше иди, поспи, что ли. У тебя скверный вид. За меня не бойся. Я расколю дедка, не сомневайся.
Заскрипела дверь, внутрь зашел Живорь. Встал сзади Капканщика, все такой же… неживой.
— Я таких, как этот жулик… — Лицо Капканщика начало расплываться. Она хотела крикнуть ему: «осторожней!», но слова застряли в горле… — Знаю таких, как облупленных… Не-е, меня не проведешь…
Как в кошмарном сне Лив наблюдала на тем, как Живорь подошел к Капканщику сзади. Как, забравшись коленями на лавку, перерезал ему горло. Как кровь выплеснулась прямо в кружку из которой он пил, которая опрокинулась с глухим стуком. Мутная, темная, дурно пахнущая жидкость медленно растеклась по столу.
Лив беззвучно кричала: «Адриан! Нет! Адриан!!!»
Пламя лучины отображалось в бездонных синих глазах мальчика. Он слез с лавки и, вытерев нож об штанину, спокойно ушел. Дед исчез.
Проваливаясь в пустоту, Лив успела заметить, как Адриан ткнулся лицом в «добрый хмель» смешанный с его собственной кровью.
Танцующая в маске
Мелькали ветви над головой. Опять дождь… Капли падали на лицо, охлаждая пылающую кожу. Пылающую от слез или побоев? А может, от стыда, что они так бестолково попались? От шока, от гнева? Налившиеся влагой тучи проносились мимо, гонимые пронизывающим до костей ветром. Тучи были похожи на клубы черного пара, вихрящегося над котлом, в котором варились их души.
Лив лежала на жесткой соломе, связанная по рукам и ногам. Телега с противным скрипом подскакивала на малейшей кочке, каждый раз причиняя боль. Точно ее подбрасывали на одеяле усыпанной колючками. При этом на девушку сбоку наваливалось что-то большое. Мелькнула ужасающая мысль: «Это же Адриан!» Лив хотела посмотреть на него, но не могла повернуться. Или боялась? Почему ей казалось, что Адриан погиб по ее вине?