— Сир Бержерак ведь со мной не станет спорить.
— Умм, — отозвался означенный Бержерак с набитым ртом.
В этот момент король постучал по своему кубку ножом и встал. Разговоры, смех и шутки за столом притихли.
— Мы, король Франции милостью Божьей, желаем воздать должное доблести капитана Бонавентуры. Ее ратные подвиги против английских захватчиков хорошо известны, ее успехи укрепляют славу и престиж нашего дома. — Он прокашлялся. — Я, увы, опечален великим несчастьем, которое претерпевает наше королевство. В эти времена смуты и смятения как никогда важно вознаградить наших верных слуг, тех, кто посвящает свои мечи и жизни защите своего сюзерена.
Карл сделал паузу, оглядывая собрание вельмож взглядом, который можно было бы истолковать, как лукавый. Жоржа де ла Тремойля, который застыл в своем кресле, охватило дурное предчувствие.
— Мы желаем, — произнес король неожиданно окрепшим голосом, — чтобы наша верная подданная Катрин Бонавентура, капитан роты, известной как «Топоры», с сего дня была произведена в дворянство и наделена феодом, баронством Буа-Куси, с передачей титула и привилегий ее законным потомкам. Заботясь о благе королевства, мы далее приказываем, чтобы баронесса Буа-Куси получила верительные грамоты, позволяющие ей действовать в качестве военачальника везде, где она сочтет нужным, и требовать поддержки нашей королевской армии. Мы приглашаем наших верных вассалов оказывать ей помощь, вместе со своими людьми.
Де ла Тремойль медленно выдохнул через ноздри, от его пухлых щек отлила кровь. Король решил все сам, не советуясь с ним. Это… крайне огорчительно.
С вершины орлеанских крепостных стен Мартин оглядывал линии оборонительных укреплений противника вокруг города. Довольно дырявые, кстати, линии. Несмотря на бастионы и форты, несмотря на городьбу с торчащими кольями, большие куски земли почти не охранялись, и повозки с припасами проскальзывали как по маслу. У англичан просто не хватало людей и материалов, чтобы охватить такую длинную стену.
И между тем никто ничего не предпринимает. Ждут. Чего? У меня такое ощущение, что я целую вечность морожу себе яйца на этих долбаных валах! Почти два года злобно пялимся с англичанами друг на друга. Два года вялой осады, с накатывающими время от времени волнами стычек. Слушая переклички осаждающих и осажденных по обе стороны крепостной стены, кажется, будто все давно перезнакомились.
Не то чтобы легкий свежий ветерок этим апрельским утром был совсем ледяным, но пока топчешься на месте и таращишься на этих английских собак, которые спокойненько засели себе в своих казармах (в тепле, заразы!), можно простудиться до смерти. Бррр! Мартин укрылся за выступом стены. Там все равно ничего не шевелилось. Он регулярно поглядывал на вражеские форты, просто для очистки совести. Еще два часа, а потом хороший суп и, может быть, объятия Матильды. Если она будет не против. Кто их угадает, этих женщин.
Мартин услышал торопливые шаги вдоль боевого хода, по деревянному настилу позади бойниц, и обернулся. Это, что-то возбужденно выкрикивая, подбегал Жак-сапожник, его товарищ по городскому ополчению. Трое дозорных, стоявших на страже на крепостной стене, столпились вокруг него.
— Приехала Ведьма!
Посыпались вопросы:
— Ты уверен? Когда? Ты ее видел? Ты ее видел собственными глазами?
Молодой сапожник перевел дыхание и кивнул.
— Ну да, говорю я вам. Она устроит, она этим шлюхиным детям устроит!
Жак был славным толковым пареньком с торчащими вперед передними зубами и веснушчатой кожей.
— Не вижу, что изменила бы одна женщина, — сказал, подходя, Мартин.
— Похоже, она с собой привела сотни солдат и рыцарей. Что ты на это скажешь, а?
— Ну, я скажу, что безделье кончилось.
Катрин бесцеремонно отпихнула стражника в сторону и ворвалась в донжон цитадели, в сопровождении Дюнуа и пятерых рейтар из ее роты, людей закаленных в боях и выглядящих внушительно.
— Чего? — рявкнул комендант Бусико, который не без удобства трапезничал, и резко встал. — Это кто такая?
— Капитан Бонавентура. Командир на службе его величества.
В комнату вбежали два стражника. Первый получил наручем по шее от Ретамёра и свалился на месте. В тот же миг Сурнуа схватил за правое запястье второго стражника и вывернул его, а затем крутанул вверх. Локоть захрустел, мужчина упал на колени.