— Слава Богу! Я так боялась за нее.
— И мы тоже Спасибо вам за все, что вы для малышки сделали.
Поскольку Флори не посылала за своим экипажем, ее отвезли домой на приютской двуколке.
По пути ее преследовала мысль о выражении, которое употребила послушница: «Ваша подопечная». Она долго раздумывала над этим.
— Мне кажется, что этой бессонной ночью я приняла решение, — сказала она Сюзанне за ужином.
— Берегитесь, мадам! Плохой сон порождает плохие идеи!
— Эта идея хороша, я в этом уверена. Послушай лучше: я серьезно намерена забрать Агнес из приюта Гран-Мон к себе. Я воспитаю эту девочку как свою собственную, а. потом и удочерю. Таким образом, у меня будет кого любить всю жизнь. Я к ней очень привязалась, и, думаю, и она меня любит. Агнес очень мила, ты сама в этом убедишься. Уверена, что она и тебе понравится.
Только входя в свою комнату в башне, она сказала себе, что Гийом, вероятно, не будет рад водворению третьего лица под крышей дома его возлюбленной. Однако эта уверенность ничего не изменила в ее решении: она его переубедит, вот и все!
Сюзанна помогла ей приготовиться ко сну, набила камин дровами и удалилась.
Уставшая, не зная, одна ли она проведет ночь или же нет, Флори улеглась в постель и заснула.
Проснулась она, почувствовав, что на нее смотрят.
— Уже поздно? — спросила она, не вполне соображая, что говорит.
Стоявший около кровати Гийом не ответил на ее вопрос и вместо этого задал свой:
— Знаете ли вы, что я ждал вас здесь вчера вечером в смертельном волнении долгие часы?
Флори приподнялась на локте. Спала она, должно быть, не очень долго. Свечи выгорели лишь наполовину.
— Я очень огорчена, мой друг, но, не зная, как найти Дени, я не смогла вас предупредить.
— Сильно сомневаюсь в этом!
Она наконец осознала жестокость его тона, горечь произнесенных слов.
— Гийом, прошу вас, не сердитесь на меня. Я сейчас вам все объясню…
— Вы считаете, что это необходимо?
Это было не просто недовольство, скорее какая-то угрожающая злоба, сдобренная плохо сдерживавшейся яростью, которая была готова вот-вот прорваться.
— Простите мне эту пропавшую ночь ради новой, которую я вам отдаю, — быстро произнесла она, чтобы предотвратить бурю. — Я помогала, возможно, спасти от смерти, во всяком случае, от очень серьезной болезни приютского ребенка. У ее постели я неотлучно провела ночь и день.
— И вы хотите, чтобы я поверил в эту басню? Я видел вас утром в воскресенье на Вансэйской дороге в обществе мужчины, который держал вас в своих объятиях, прижимал к себе, когда вы сходили с мула. Вы не можете этого отрицать, я сам это видел, говорю вам, из леса, где был в это время! После этого вы довольно долго разговаривали. Разумеется, не могло быть речи о том, чтобы устраивать спектакль на людях, и вы расстались после состоявшегося свидания!
— Вы сумасшедший!
— Возможно, вы действительно сделаете из меня сумасшедшего! Я вчера, пока вы там разговаривали, едва удержался от того, чтобы не наброситься на вас и не убить на месте вашего нового любовника!
— Гийом!
— А те часы, что я пережил затем в этой комнате в ожидании вас, которые текли один за другим, неумолимо, беспощадно, падали в мою душу каплями расплавленного олова… Я убил бы вас, Флори, если бы вы вернулись туда под утро!
Отбросив простыни, молодая женщина встала. Ее светлое тело скрывали только волосы, ниспадавшие до поясницы. Стоя перед Гийомом почти вплотную к нему, она не сделала ни одного движения, чтобы коснуться его.
— Если хоть одно из занимающих вас со вчерашнего дня предположений верно, — проговорила она, не опуская глаз, в беззащитности своей правоты и своей наготы целиком отдаваясь этому человеку, который обвинял ее как перед судом, — тогда убейте меня! Вы вправе этого желать!
— Как же вы объясните это свидание на дороге?
— Это было не свидание! Для начала я назову вам имя этого человека, который стал причиной того, что вы понесли такой вздор. С моей стороны было бы последним делом, если бы я оказалась в чем-то виновата, согласитесь!
В сознании своей правоты Флори заговорила о Бернаре Фортье. Рассказала о том, как с ним познакомилась, перечислила несколько встреч, признала, что он ухаживал за нею, слово в слово повторила содержание разговора, состоявшегося накануне.
— Но где же вы спали в эту ночь?
— Об этом я вам уже сказала: я провела ее у изголовья ребенка, который мне дорог и который почти умирал.