Окровавленные резиновые перчатки хирургов погружались в широкий разрез и вновь появлялись над белой простыней. Я отвернулся, справедливо посчитав, что это испытание для меня излишне.
- Года четыре назад, - заговорил Моррисон, - когда я поступил в «Грир дженерал», здесь работал один доктор, Чарльз Хенли. После окончания Гарварда он работал в «Бельвю». Это блестящий хирург. Вскоре после моего прихода он открыл свой кабинет на Парк-авеню. Он…
- Сестра!
Один из хирургов позвал очаровательную сестричку. Он хотел, чтобы она подержала крючки. Даже несмотря на просторные складки зеленого халата, легко угадывалась округлая упругость ее бедер. Да, только мощь и напористость могли покорить подобные чресла. Закрадывалось сомнение, что борьба между нами была бы равной.
Я вновь прислушался к тому, что говорил Моррисон.
- Хенли проводил свои операции здесь. В нашей бригаде была одна женщина. - Я заметил, что голос его изменился, и стал слушать внимательнее. - Доктор Анна Лайонс. Педиатр и хирург. Она пользовалась прекрасной репутацией на Восточном побережье. Когда сюда приехал Хенли, ей было около тридцати трех лет. Она не была ни красивой, ни безобразной. - Моррисон неотрывно смотрел на больного. - Ему нужна кровь, - сказал он. - Извините. Сестра Форсайт!
Теперь я знал ее имя.
- Слушаю, доктор?
- Пожалуйста, переливание крови.
Она быстро направилась к шкафчику, принесла пластиковый сосуд с кровью и, закрепив его на другом конце штанги, открыла краник прозрачной трубки. Я наблюдал, как кровь устремилась по трубке к руке неподвижно лежащего человека.
- Он выпил в баре на углу пять стаканов вина за полчаса, сел на свой «рено» и устроил гонки с «кадиллаком» - кто быстрей доедет до перекрестка. К счастью, у него хорошее сердце и пара отличных легких. Так вот, Лайонс влюбилась в доктора Хенли с первого взгляда. Об этом говорила вся больница. Она преследовала его повсюду, как преданная собачонка. Стоило ему улыбнуться - она просто расцветала. Стоило ему нахмурить брови - она оказывалась на грани истерики.
Мисс Форсайт, казалось, была полностью захвачена больничными интригами.
- Можете быть свободны, - сказал ей Моррисон. Она косо глянула на него и отошла к хирургам.
- Послушайте-ка его сердце!
Я послушал и подумал, что этот малый счастливчик. Да и с хирургами ему повезло. Случись несчастье на другом перекрестке, никакое сердце не спасло бы его, - попал бы он в какую-нибудь заштатную больницу, в руки горе-хирургов.
- Так вот, - продолжил Моррисон, - Хенли купил яхту и держал ее где-то в Коннектикуте на приколе.
- Где же?
- Я думаю, в Роуэйтоне. Это в восьмидесяти километрах отсюда, на побережье. Назвал он ее «Радость». - Доктор вздохнул. - Знаете, во сколько обходится содержание даже маленькой яхты? А ведь «Радость», кажется, достигала шестнадцати метров в длину.
Я покачал головой, потому что не знал, во сколько обходится содержание яхты, и не хотел знать. Проблемы богатых начинают меня занимать только тогда, когда они, богатые, покупают героин. Но даже если богатый человек пристрастится к наркотикам, вряд ли у него возникнут неприятности. Откуда они возьмутся, неприятности?
Ему не нужно воровать, чтобы купить наркотик, а богатой женщине не нужно идти на панель. Я погрузился в размышления по этому поводу и предоставил доктору возможность вволю наговориться о яхтах. Моррисон представлял собой тот тип человека, которого непременно надо держать в узде, если не хотите, чтобы он уморил вас своими пространными рассуждениями. Он еще долго развивал морскую тему, подробно рассказав мне о дорогостоящих медных аксессуарах, об окраске кораблей, об использовании рабочей силы на верфи и т. д. Одним словом, мне удалось выяснить, что Хенли приобрел яхту и автомобиль, а затем снял шикарные апартаменты неподалеку от здания ООН.
- Все это стоило бешеных денег, - продолжал доктор Моррисон. - Возникал вопрос, откуда у него такие средства. Я обратил внимание, что он оперировал много пациентов по направлению доктора Лайонс. Цифра оказалась внушительной и значительно превышала средние показатели. Если, скажем, обычно количество определенных больных составляло пять-шесть человек в год, то Лайонс направляла на дорогостоящие операции десять-двенадцать. Все эти операции доставались доктору Хенли, и делал он их здесь, в этой операционной. Мне это показалось довольно странным. А тут еще Лайонс узнала, что у Хенли появилась другая женщина. На самом деле их было несколько: матери прооперированных детей, медсестра, анестезиолог. Об этом судачили на каждом углу. Лайонс потребовала объяснений, в результате чего произошла отвратительная сцена. Она была слегка пьяна, и Хенли ударил ее.