Разумеется, он может это сделать, когда я ему уже скажу, где картины. Пока он не знает, он меня не убьет. Я представляю для него огромную ценность, и следует этим воспользоваться. Это мой единственный шанс, а может быть, единственный и для Кэрол. Только бы Джонатан не выкинул какой-нибудь глупости, неожиданно забеспокоился он. Необходимо выбраться отсюда, прежде чем он решится заявить в полицию. Я убегу, и тогда…
Он услышал звук поворачиваемого в замке ключа, и дверь отворилась.
- Надеюсь, я не опоздал, господин адвокат? - любезно осведомился Ирвинг и уселся напротив Сендерса. - Прежде чем мы приступим к нашей беседе, я бы хотел предложить вам ленч. - Разумеется, - быстро прибавил он, - я исхожу из того, что вы будете вести себя благоразумно.
- Что вы говорите? Может, вы сделаете потише музыку? - крикнул Патрик.
- Сию минуту. - Ирвинг поднялся с кресла и скрылся в дверях ванной.
Грохот прекратился, и только теперь Сендерс осознал, как у него болит голова. Сердце сильно, пожалуй, чересчур сильно билось в груди. Он почувствовал, что ему не хватает воздуха, и вдохнул поглубже, испытав некоторое облегчение. Потом оперся на подушку и попытался выпрямить ноги.
Ирвинг вернулся в комнату и открыл портфель, вытащив оттуда несколько свертков и четыре банки пива. Разложив бутерброды на блюдце, он протянул их Сендерсу вместе с пивом.
- Я должен есть с этими обручами на руках, сэр? - буркнул Сендерс. - Я ведь и так не сбегу. Снимите их.
Ирвинг расстегнул наручники. Запястья еще не успели одеревенеть, но Патрик демонстративно массировал их некоторое время, глядя исподлобья на своего мучителя, который тем временем спрятал ключик во внутреннем кармане пиджака. Патрик взял бутерброд и принялся медленно, торжественно пережевывать его. Затем открыл банку с пивом и сделал солидный глоток. Ему стало немного легче.
- Очень, очень недурно, - похвалил он. - У них тут неплохо готовят.
- Я рад, что вам нравится, - вежливо отозвался Ирвинг. - У меня там еще несколько штук, - прибавил он, указывая на портфель.
- Наверняка они, понимаешь, пригодятся, - саркастически заметил Сендерс, допивая пиво. Он поставил банку на стол и поудобнее откинулся на подушку, собираясь с силами.
- Полагаю, что теперь мы уже можем перейти к делу. - Ирвинг достал сигареты и угостил Сендерса. Они закурили. - Итак, господин адвокат, коротко говоря, вы являетесь одним из немногих людей, которым известно, где находятся картины, а мне совершенно необходимо их иметь. Совершенно необходимо, - подчеркнул он. - Я посвятил этому делу несколько лет и не скрываю, что эти полотна сделались моей навязчивой идеей, вопросом чести. С вашей помощью я могу достичь своей цели, и поверьте, не отступлю ни перед чем. Я понятно выражаюсь, не так ли? - И не дожидаясь ответа, продолжал: - Я искренне считаю все ваши сомнения лишенными какого бы то ни было смысла. Какое вам до них дело, если уж говорить напрямик? До нескольких старых полотен голландских мастеров? Вы богаты. На что вам эти картины? Вы хотели безвозмездно вернуть их музею? Повесить в холле? Я вложил в это дело слишком много времени и денег, поэтому у меня уже нет выбора. Надеюсь, у вас было время подумать над этим, адвокат, и вы укажете мне дорогу?
- Просто так, задаром? - Сендерс смотрел ему прямо в глаза. - Дураков нет! Я как раз, понимаешь, вспомнил историю одной дамы. Это была леди Астор. В юбилей своего восьмидесятилетия она заявила: «Я всегда боялась старости, понимая, что не смогу делать все то, что хотела бы делать. Теперь, к счастью, я чувствую, что вовсе не хочу этого делать». Верно, картины как таковые мне не нужны. До музеев мне нет дела, а дома я развешиваю графику или акварели. В этом вы, понимаешь, правы. Но! - Он сделал паузу. - Подобно вам, у меня тоже есть страсть, мне нужны деньги, много денег, - добавил он многозначительно. - Эти картины могут обеспечить мне такие деньги, и поэтому я не намерен так легко с ними расстаться. Меня, понимаешь, зовут не Астор, а Сендерс, и я хочу на старости лет побезумствовать.
Довольный собой, он посмотрел на Ирвинга. Тот сумел скрыть свою растерянность.
- Понимаю, - медленно произнес он, чтобы выиграть время, потому что абсолютно не предполагал такого развития событий. - Не сочтите за бестактность, если я поинтересуюсь - что же это за страсть?