Я вернулся к своей приятельнице. Играла музыка. Она смешала тоник с виски, добавила три кубика льда и протянула мне стакан:
— Вы сами этого хотели!
Я отпил из стакана и изобразил на лице глубокое удовлетворение. Она оказалась права: это была самая отвратительная смесь из всех, что мне когда-либо приходилось глотать. Впрочем, пойло из виноградного сока и плохого джина, которое я попробовал однажды в семнадцать лет, было еще хуже. Тогда меня тошнило три дня подряд.
Усевшись, она спросила, как меня зовут. Я сказал. Это привело ее в восторг, и она заявила, что моя жизнь, должно быть, увлекательна и полна приключений. Я полностью с ней согласился.
— Мне нравятся мужчины, которые любят свою работу, — сказала она.
Я спросил, как ее зовут. Люси Грин. Разведена, живет на алименты и путешествует. Иногда от скуки устраивается на полставки на какую-нибудь работу. Например, работала приемщицей в картинной галерее, распорядительницей в хорошем ресторане.
Мой стакан опустел. Хозяйка незамедлительно предложила мне второй. Желудок начинал потихоньку бунтовать. Пришлось цыкнуть на него, и он забился в угол, откуда чуть слышно стонал и причитал.
Она села напротив и поинтересовалась, не занят ли я каким-либо захватывающим делом, на что я ответил, что не хотел бы вспоминать о делах до утра.
— А что же будет утром?
Чем больше я буду говорить, тем меньше мне придется пить и тем меньше я буду думать о тонике и ирландском виски, которые, развязав жестокую войну между собой, атаковали стенки моего бедного желудка. Я отставил свой стакан в сторону и сказал, что в девять утра усядусь перед горой телефонных справочников и начну разыскивать по телефону агента по продаже недвижимости, который снял на лето дом для моего подозреваемого.
Она вздрогнула:
— Это очень увлекательно!
Она закинула ногу на ногу, что заставило шелк еще больше обтянуть ее бедра, и принялась медленно покачивать ногой. Наклонилась вперед, положила локти на колено, позволяя мне в полной мере оценить ее формы; теперь передо мной открывалось уже десять сантиметров декольте.
Ее поведение выглядело слегка наигранным. Все было слишком хорошо подготовлено.
Зазвонил телефон. Подружка хотела бы занять у нее дорожный утюг. Затем была затронута тема новых платьев. Потом — куда поехать в отпуск: в Пуэрто-Рико или на Ямайку?
Я встал и принялся бродить по комнате, дожидаясь, пока они закончат болтовню. Подошел к миниатюрной этажерке: подшивка «Ридерз дайджест», «Альманах», «Долина кукол», Ежегодный справочник колледжа. Интересно, какая она была, когда получала свой диплом? Я посмотрел на букву «А». Здесь не было Андерсон. Должно быть, фамилия мужа. Я поискал Грин. Ее тоже не было. Я лениво листал страницы и вдруг увидел ее фотографию. Симпатичная, хрупкая и ранимая. Такая, казалось, готова поверить любому слову. В общем, недотепа. И ни капли цинизма. Под фотографией оказалось двустишие:
Нам бремя жизни спины гнет,
Но Форсайт движется вперед.
А в рубрике «Планы на будущее» было: школа медсестер и замужество.
Я медленно положил справочник на место. Она ничего не заметила, продолжая болтать по телефону. Теперь обсуждалась проблема ручной клади. Взяв со столика журнал «Вог», я притворился, что читаю. Итак, моя внутренняя система безопасности все-таки в прекрасном состоянии. Пришлось перед ней извиниться. Ведь меня предупреждали, что я уже где-то видел эти глаза. Например, в операционной, когда они пристально наблюдали за мной поверх маски во время разговора с Моррисоном.
Она заметила меня у Бруно и, может быть, даже услышала часть моего разговора с метрдотелем. Потом притворилась больной и передала мне записку. Легкий незнакомый запах — ведь это запах больницы! Он остался у нее в волосах, потому что, вероятно, она не мыла в этот вечер голову.
Вероятно, у нее была связь с доктором Хенли. А может быть, она даже влюблена в него. Припомнилось молодое лицо с фотографии, полное страсти и наивности. Конечно, она уже не была наивной девочкой, но безусловно осталась способной на любовь.
Несомненно, она знала, что он задумал и где находится. Я даже допустил, что она играет определенную роль в его планах на будущее. Я встречал менее красивых женщин, которых преступники повсюду таскали за собой, и даже хранили им верность.
Щебетание по телефону продолжалось.
Я встал:
— Сейчас вернусь.
Она прикрыла трубку рукой.
— Уже заканчиваю, — сказала она. — Там есть голубое полотенце.
Я зашел за угол и скрылся из ее поля зрения. Войдя в ванную, открыл кран, вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Прислушался. Она предупреждала свою подружку об опасности первого загара и советовала, какие кремы лучше всего применять.