Я с интересом ожидал его ответа. Могу сказать лишь одно: все, что он говорил, было любопытно.
— Что ж, изучим с пристрастием и эту гипотезу, — сказал он.
Он приподнял левую руку Лайонс и подложил под кисть резиновую подстилку. Взял скальпель и осмотрел лезвие.
Несмотря на то, что женщина находилась под действием наркотиков, она вздрогнула, смутное выражение ужаса появилось в ее глазах. Хенли взял шприц, поднял вверх иглу и выпустил тонкую струйку жидкости.
— Прежде всего, — заговорил он, — corpus delicti. Но я должен избавиться от вас обоих. Значит, нужно сказать corpora delicti. Вы знаете латинский?
Я изучал его года четыре в те далекие времена, когда хотел стать адвокатом.
— Что это? — спросил я.
Он оставил без внимания мою неловкую хитрость.
— Итак, как же я от вас избавлюсь?
— Уложите нас в ванну и зальете кислотой.
— Это займет слишком много времени. По пути в Нью-Йорк я сделаю крюк и проеду мимо болота.
Его слова меня как громом поразили. Большое болото Нью-Джерси. Речь шла именно о нем. Это болото растянулось на семь километров. Район почти безлюдный. Единственная дорога пересекает трясину. Там обитает множество разных птиц и животных, не говоря уже о гремучих змеях и гадюках. Это место всегда служило убежищем. Во времена Революции там скрывались дезертиры. В ясный день с болота видны небоскребы Манхэттена. Наша беседа принимала новый оборот.
— Там есть несколько особенно опасных мест рядом с дорогой, — сказал Хенли. — Привязать к каждому по паре булыжников, сделать несколько отверстий в животе, чтобы скопление газов не вынесло тела на поверхность, — и кто вас там отыщет?
Неплохой способ.
— А теперь займемся завтрашней почтой, — сказал он.
Он снял бинты с руки женщины. На месте ампутированных пальцев были аккуратно обработанные швы. Он сделал укол в основание среднего пальца и посмотрел на часы.
— А как вы избавитесь от моей машины? — спросил я.
— Здесь неподалеку, в полутора километрах, есть заброшенный карьер. Люди развлекаются, сталкивая туда старые машины и наблюдая, как они уходят под воду. Глубина там метров шестьдесят. Когда покончу с делами в доме, я отгоню туда вашу машину и вернусь пешком. Это будет моя прощальная прогулка по американской провинции, последняя прогулка в Америке. Я буду наслаждаться, дышать ароматом цветов и скошенной травы, распустившейся в старых палисадниках жимолости. Думаю, это будет великолепно.
У меня появилась идея, но ее реализация требовала хотя бы непродолжительного отсутствия Хенли. Для выхода из положения, которое я создам, мне потребуется хитрость герцогини. Не хотелось ее впутывать, но это был единственный путь к спасению.
— Вы уверены, что сможете отогнать мою машину к карьеру? — спросил я весело.
Он уловил иронию и разозлился:
— Вы серьезно?
— Но это «мазерати».
— Ну и что?
— Если вы никогда не водили гоночный автомобиль, то не доедете и до первого поворота.
Любой владелец «триумфа» считает себя асом.
— Не будьте смешным.
Я ничего не знал о гоночных автомобилях. Пришлось импровизировать.
— Вы знаете, где у «мазерати» задняя передача? Вам понадобится двадцать минут, чтобы ее отыскать, и все равно не найдете. — Я снисходительно рассмеялся, что должно было действовать ему на нервы.
Хенли был зол.
— Кроме того, там нет усиления рулевого управления. Нужно попотеть, чтобы сделать вираж. Скорости не синхронизированы, док. Я уверен, что вы не знаете, как делать двойное переключение скоростей. Гидравлики тоже нет. Так что управлять такой машиной — нелегкая работенка. Это вам не игрушечка для усталой домохозяйки. Вы не проедете и пятисот метров, конечно, если найдете заднюю передачу, как растеряете половину коробки передач. Придется вам бросить ее и вернуться пешочком.
— Я вполне справлюсь с ней.
— Да?
Я издевался, прилагая максимум усилий: презрительно и хитро улыбался, пожимал плечами, поднимал брови.
— «Мазерати», — сказал он раздраженно, — обыкновенная машина. Садитесь за руль, нажимаете на педаль, манипулируете рычагом, и машина едет вперед, назад, останавливается. В этом нет ничего сверхъестественного!
— Думаете, вы сможете?
— У вас убогая фантазия!
Я его довел. Теперь нужно закончить дело, чтобы он не сорвался с крючка.
Я опять засмеялся — противным снисходительным смешком. Если у Хенли есть хоть капля гордости, он заглотит наживку.
Он швырнул скальпель, который со звоном приземлился на стол.
— Осторожно, — сказал я, — а то придется его точить.