— Доброй ночи, — изумив самого себя, молвил он.
Джорджи стояла, выпучив глаза.
— Ты свободна, — выгнув бровь, добавил он.
Она испуганно вздрогнула, словно вышла из оцепенения, зарделась и отвернулась.
— Я… то есть доброй ночи.
Она поспешила в гардеробную и плотно затворила дверь.
Он посмотрел на закрытую дверь, снял оставшиеся одежды и лег. А потом долго лежал без сна, умирая от желания, гадая, сбрендил он или нет.
Глава 18
На следующий день Джорджи проснулась в странном самочувствии: голова раскалывалась, во рту пересохло.
Она вспомнила, что была в Кемберли, в гардеробной у Натана, то есть у Харланда. Она села и вздрогнула от холода. Отбросив покрывало, она подошла к окну, раздвинула шторы и увидела, что мир стал белым. Снежное одеяло укрыло все: гравийную дорожку, сады, обширные земли, холмистые дербиширские фиельды. Снег усыпал голые ветки деревьев, окаймил подоконники и дверные рамы, лежал аккуратными кучками на груди у русалок, что скакали вокруг фонтана у входа в сторожку.
Раздался стук, открылась и закрылась дверь опочивальни. Приглушенные скрип и звон подсказали, что горничная заглянула разжечь камин. Стало быть, пора вставать. Джорджи прошлепала к столу, налила ледяной воды в тазик, резким движением стянула ночную рубашку, содрогнувшись от морозного воздуха, и ополоснулась, опосля оделась и привела волосы в порядок.
На память пришли события вчерашнего вечера: она сдуру напилась вина, болтала с Харландом, словно они друзья, а в конце…
Джорджи застонала, вспомнив, как он лениво флиртовал, как она взбудоражилась. Он рассказывал про брата, а потом опять стал отстраненным лордом и господином. Почему? Она не знала, не могла сообразить, как работал его коварный ум. Она не сомневалась, что это часть какой-то игры.
Она постучала в смежную дверь.
— Входи.
Взлохмаченный Натан сидел на кровати. Она старательно пренебрегала тягой, кою испытывала при виде его, но сейчас было гораздо сложнее, ибо еще свежи в памяти воспоминания о том, как он прижимал ее к себе, целовал, скользил языком, блуждал руками.
Привычная тяга стала тревожащей болью в сердце. Он знал, что она его хотела. Натан, небось, догадался, что она сдастся, если он попытается ее поцеловать. При мысли, что он поигрался с ней и отпустил, стыд обжег щеки.
— Доброе утро, — изрек он.
На приветствие Джорджи внимания не обратила. Она не позволит с собой играть. Да, он знал, что она женщина, но исполнять роль слуги ничто не мешало.
— Хотите, принесу завтрак? — спросила она, переняв у мистера Феллоуза равнодушно-заботливое выражение.
— Не надо. Дженни принесет кофе с булочками. Я попросил принести и тебе. Садись.
Она рассердилась.
— Ты же не будешь перечить, да? — весело справился он.
Вместо ответа она взяла кочергу и выместила досаду на огне.
Когда пришла горничная, Джорджи забрала поднос, оставив без внимания любопытный взгляд, поставила на столик перед камином и начала расставлять содержимое. Кофе пах божественно, свежеиспеченные булочки завернуты в льняную салфетку, на фарфоровой тарелке лежал брусок белого масла.
Натан, одетый в черный парчовый халат, повалился в кресло и вытянул длинные обнаженные ноги.
— Если станет легче, налей мне кофе, — мягко произнес он. — Полагаю, это справедливо. Вчера я подавал тебе ужин.
Скромное напоминание, что вчера она охотно забросила свои обязанности.
— Хорошо. — Джорджи налила кофе и подала чашку. — Намазать булочку маслом, милорд?
Натан развеселился.
— Никто не мазал мне хлеб с тех пор, как я был в яслях, но если тебе хочется, приступай.
Она зарделась, однако разрезала булочку, намазала густым слоем масла и подала. Он не спеша ее взял, коснувшись Джорджи кончиками пальцев.
— Сядь. Выпей кофе.
Она налила кофе и села на край стула.
— Перед уходом мы как следует позавтракаем, — чуть погодя сказал Натан. — Не забыла про первые следы? Можно прогуляться до привала святого Мартина. Он в паре километров отсюда, на вершине холма. За утро выпало пять-шесть сантиметров снега. Ты за?
— Я должна распаковать вещи, милорд. Нужно погладить одежду.
Джорджи чувствовала его взгляд, но смотреть в его сторону отказывалась.
— Я же сказал: я не считаю тебя прислугой. Не хочу, чтобы ты этим занималась.
— Надо убрать вещи. У меня масса работы. Что подумают слуги, если я пойду гулять?
— Мне плевать, что они подумают, — засмеялся он.