Натан покивал и вручил несколько монет, кои лекарь недовольно сунул в карман, после чего взял сумку и ретировался.
— Слышала? — как только дверь закрылась, произнес Натан. — Ты поправишься только через неделю.
— Чушь, — буркнула она. — Уверена, мне будет лучше уже завтра.
— Нет, не будет. Тебе придется остаться со мной, пока ты не поправишься. Тем более что… — он угрюмо потупился, — я волнуюсь за тебя.
Выглядел он скорее обиженным, нежели взволнованным.
— Незачем. — Его злобный хмурый взгляд задел. — Пока мне не полегчает, за мной присмотрит Лили.
— Меня волнует не травма, — сказал он, все еще хмурясь. — Точнее, травма тоже волнует, но больше меня заботит то, что я не считаю случившееся случайностью. Кто-то повозился с каретой. Ось была подпилена.
— Ось? — Чувствуя себя странно, Джорджи закрыла глаза и прижалась лбом к коленям. — Это точно? — справилась она, не поднимая глаз.
— Да, это отчетливо видно. Вчера в конюшню влез злоумышленник.
Она вскинула голову, встретила его взволнованный взгляд.
— Он не мог пытаться убить тебя, да? — слабо улыбнулась она.
Сердце быстро колотилось в груди. Целью была она? Джорджи вспомнила про украденные письма. Дансмор узнал, что они пропали? Ежели так, как он связал ее с письмами? Он заметил ее дважды: когда они приехали в поместье, а потом во время ночного скандала подле его опочивальни. Джорджи верила, что за маскировкой он ее не разглядел. В обоих случаях горел тусклый свет, а во время второго происшествия он с перепугу смотрел только на Натана.
— Даже не представляю, кто хотел бы убрать меня с дороги, — изрек Натан. — Ты можешь сказать так же?
Джорджи вспомнила содержание украденного письма, где прозаично упоминалось, что за мамой послали человека, который обеспечит ее молчание.
— Возможно.
Она приложила ладонь ко лбу. Мысли усиливали боль.
Джорджи вдруг припомнила вчерашний выстрел. Натан предположил, что это браконьер, и она охотно приняла объяснение. Но может, пуля предназначалась ей? Дансмор узнал, что письма пропали… Вдруг кто-то видел, как Джорджи копалась в кабинете.
Стал бы Дансмор столь усердно искать письмо? Само по себе письмо — пустышка. Про мать там ни слова, как и про поступок, совершенный мужчиной по имени Монк. А вот для скандала хватит. А если и прочие доказательства выйдут наружу, как знать…
На Гарри тоже напали. Сие не могло быть совпадением.
Нападение на Гарри. Выстрел. А теперь случай с каретой, кой случайностью назвать нельзя. Да, наверное, Дансмор догадался, что они заняты поисками, и ответил жестоко и быстро.
— Джорджи, ты в опасности? — спросил Натан, вперив в нее темные глаза.
Она в опасности? Сие мнилось более чем вероятным. Она подвергала опасности Натана? Вчера его могли застрелить. Из-за нее? При мысли об этом затошнило. Стало тошно до глубины души. Голова кружилась и болела, руки и ноги после потрясения тряслись. Джорджи опять прижалась лбом к коленям.
Миг спустя Натан сел на край кровати.
— Пора рассказать, что происходит. Я понятия не имею, кто ты и почему тебя хотят убить. — Он помолчал и мягко добавил: — Как я смогу тебя защитить, если не знаю правды?
— Я не просила меня защищать, — приглушенно проговорила она.
— Я сам беру на себя эту обязанность. В этой аварии ты могла умереть. Честно говоря, я по первости решил, что ты умерла. Я… я хочу помочь.
Голову Джорджи поднимать не стала. Слишком больно.
— Лучше мне исчезнуть. Ты не несешь за меня ответственности. Я не хотела тебя втягивать.
— Во что? Скажи, я хочу помочь. Мне можно доверять.
Джорджи поверила и, несмотря на слабость, сочла предложение обнадеживающим. Оттого что она выложит проблемы, станет легче. Но она не должна. Она будет придерживаться плана: поедет домой, оставит Феллоуза в прошлом, убедит Гарри отказаться от поисков.
Она была полна решимости.
Пока Натан ее не коснулся.
Он положил на плечо руку, теплую, успокаивающую, тяжелую. Глаза начало покалывать.
— Расскажи, Джорджи.
Он придвинулся ближе, прижался к ней бедром. Теплая слеза побежала по носу и образовала пятно на колене. Хотелось, чтобы Натан ее обнял.
Джорджи с трудом подняла голову, глядела на него мокрыми глазами. Он хмурился, взирал с беспокойством в темных глазах, тревожился.
Почему-то при взгляде на его озабоченное лицо страх и грусть уменьшились, несмотря на то что ничего не изменилось.
Слова слетели с губ, прежде чем она успела как следует подумать:
— Мой брат — настоящий граф Дансмор.
Натан разинул рот.