— Ладно, — буркнула она, отведя глаза, а потом распахнула дверцу.
Ехать в Блумсбери Джорджи не собиралась. Ей хватило времени подумать, и она глубоко сожалела, что вчера рассказала правду. Господи, Натан знал Дансмора много лет. Доверять ему тайну — это глупость.
Да и не поверил он. По глазам было заметно. «Это можно понять», — подумала она. Тем не менее когда она увидела выражение его лица (обеспокоенное, скептическое, жалостливое), захотелось провалиться сквозь землю.
А чего, собственно, она ожидала? Что он скажет: «А, ну конечно, теперь понятно! Под всем этим тряпьем скрывается принцесса!», словно они участники абсурдной пантомимы, в конце которой все сложится как надо?
Разумеется, она так не считала.
Тогда почему она расстроилась?
Она должна отправиться домой, быть с любимыми людьми. Маскарад тяготил. Она хотела вновь стать Джорджианой Найт, хотела увидеться с Максом и Лили, а больше всего с Гарри, хотела перед возвращением Гарри привести дом в порядок, создать тепло и уют, запастись провизией. Гарри нужно отдыхать и выздоравливать. Джорджи хотела за ним присмотреть, покуда он будет идти на поправку. Когда-нибудь они обсудят будущее. Поиски закончились — Гарри придется с этим смириться.
Сложность вот в чем: она подозревала, что Натану ее планы не понравятся. Она заметила, с каким решительным видом он говорил, что она должна перебраться в Блумсбери. Натан привык, что ему подчиняются, он подавит ее решимость своими доводами. А Джорджи не до споров, ибо сильно болела голова. К тому же где-то в глубине души (в слабой ее части, где, видимо, таились глупые фантазии о героине пантомимы) хотелось остаться с ним, хотелось, чтобы ее убедили.
Посему она решила улизнуть, как ночной вор. Да, это трусость, малодушие. Но она все равно сбежит.
Едва они добрались до особняка, Джорджи припустилась в опочивальню. В комнате стоял холод. За последние недели она привыкла спать в одних с Натаном покоях, где зимой постоянно горел камин. Теперь сия роскошь в прошлом.
Натан велел прийти в библиотеку, как только она соберет вещи. Он планировал отвезти ее на Стивен-стрит. Она же спланировала кое-что другое: она спустится по лестнице для слуг и уйдет через заднюю дверь. Джорджи виновато вспомнила, что он говорил о волнении. Скоро она даст знать, что с ней все хорошо. Сие неуважительно, но поступить так, увы, необходимо.
Джорджи поставила саквояж на кровать и принялась вынимать из шкафа одежды, оставленные перед отъездом в поместье Дансмора. Она запихнула вещи в саквояж, а миг спустя уже бежала вниз.
Пришлось идти через кухню, где обреталась миссис Симмс в компании горничных и лакея Джеда. Джорджи с улыбкой поздоровалась, жалея, что не может ускользнуть сию секунду. Натан уже наверняка сатанел. Долго ждать он не станет и пойдет ее искать.
— Господь всемогущий, что с вами стряслось? — Пухлыми руками миссис Симмс схватила Джорджи за голову, дабы осмотреть синяк.
— А вы не слышали? Я думал, Джон и Артур уже заходили.
— Нет! Что случилось? — сгорала от любопытства миссис Симмс.
— Вчера на пути из Кемберли произошла авария: перевернулась багажная карета, в которой я ехал. Его светлость в порядке, а у меня вылезла шишка.
— Бедняжка! — с ужасом воскликнула миссис Симмс. — Я сделаю припарку, синяк вмиг рассосется. Сядьте, я вас покормлю.
— Не могу. — Джорджи осторожно высвободилась и взяла саквояж. — Мне надо отнести вот это. Его светлость хочет уехать, я должен ехать с ним.
— Что, уже?
Преданность не позволяла миссис Симмс критиковать Натана, но она неодобрительно поджала губы.
— Боюсь, что да, — вздохнула Джорджи. — Мне пора.
Задержать ее кухарка не успела: Джорджи помахала рукой, дошла до двери и вышла на улицу.
Едва дверь закрылась, Джорджи замерла. Уже почти стемнело, а «Камелот» в нескольких километрах отсюда. Идти по темени не хотелось, но другого выхода нет.
Она водрузила шляпу на голову и пустилась в дорогу. Булыжники из-за таявшего снега были скользкими, расстояние между ограждениями до того мало, что Джорджи почти дотягивалась до них вытянутыми руками. Она дрожала от холода, подняла воротник пальто и ссутулила плечи. Господи, мысль пройти пешком до Ковент-Гардена с больной головой непереносима. Как только она доберется до главной дороги, она сядет в экипаж — плевать на расходы.
Она прошла метров двадцать, когда из тени вышел высокий жилистый мужчина, лицо коего скрывали поля шляпы. В том, как он появился из тени, чувствовалась угроза. Джорджи, насторожившись, замедлила шаг. Это карманник? Хуже? Она подумывала поддаться страху и вернуться в дом, как вдруг он заговорил: