— Назначу вам срок испытания — месяц, — сказал Натан. — Приступаете в понедельник.
Изумившись, Феллоуз вздрогнул. Он скосил светлые глаза влево, а затем снова перевел в центр.
— Что… не могли бы вы рассказать про условия найма, милорд?
Натан равнодушно пожал плечами.
— Об этом позаботится Тейлор. Будьте любезны, загляните к нему по пути к выходу. — Он отвернулся с намерением устроиться в кожаном кресле за столом.
— Милорд?
Натан обернулся, недовольно сведя брови. Он отпустил юношу. О чем еще здесь говорить? Феллоуз уже получил работу, разве нет?
— Да?
Феллоуз прикусил губу. А затем протараторил:
— Я… хотел обговорить… кое-какие детали.
— Детали?
Феллоуз закашлялся, и на щеках расцвел алый румянец. Тем не менее он продолжил:
— Я надеялся, у меня будет своя комната, милорд. И… — Он замолчал, заметив, как Натан приподнял брови и напустил на себя скептический вид.
— И?
— И свободные полдня раз в неделю, — выпалил он.
Выдвинув эти требования, Феллоуз снова замолчал и потупил взор. Лицо все еще полыхало румянцем. Натан его рассматривал. Его не интересовали подробности найма слуг — этим занимался Тейлор. Но просьба Феллоуза казалась приемлемой, и Натан уважал молодого человека за то, что он осмелился высказаться.
— Хорошо. — Он пожал плечами и взял колокольчик.
— С-спасибо, милорд, — заикаясь, проговорил Феллоуз.
Феллоуз послушно устроился там, куда указал Натан. Сел он чопорно, прижав колени друг к другу и пристроив шляпу. Поймав взор Натана, он медленно раздвинул ноги. В ожидании Тейлора Натан безмолвно наблюдал за Феллоузом. Право, он еще щенок. О чем Натан думал, предлагая эту должность юнцу? Пусть и в порядке испытания.
Вошедший Тейлор не обратил на Феллоуза внимания и вопросительно взглянул на Натана.
— Милорд?
— Тейлор, мистер Феллоуз приступит к работе в понедельник. У него должна быть своя комната. И каждое… воскресенье? — Он покосился на юношу, который быстро кивнул. — И каждое воскресенье полдня отдыха. Все ясно?
Тейлор слегка округлил глаза, но, помимо этого, он не выразил удивления, лишь наклонил голову.
— Феллоуз, жалование с вами обсудит Тейлор. — Натан кинул взор на молодого человека, поднимавшегося на ноги. — Он пояснит, где и когда вам следует появиться в понедельник. Желаю вам хорошего дня.
— Благодарю, милорд. Хорошего дня. — Феллоуз немного неуклюже поклонился.
Едва двери библиотеки закрылись, Натан опустился на спинку кресла. Он что, выжил из ума? Конечно, он поступил импульсивно. Но в отношении молодого человека у него возникло хорошее предчувствие, да и спокойная уверенность впечатлила.
Впереди Джорджа Феллоуза ждал месяц, чтобы достойно себя проявить.
Когда Джорджи выбралась из дома Харланда, ее по-прежнему лихорадило. В голове не укладывалось, что ее так быстро наняли. Он задал всего один вопрос: «Почему?»
И смотрел зорким взглядом, словно видел все ее тайны.
Харланд нанял ее с месячным испытанием. Ей же нужно остаться как минимум месяца на два, дабы попасть на рождественский прием у Дансмора. Придется стать незаменимой, чтобы Харланд ее оставил. Джорджи надеялась, что годы облачения актеров во все мыслимые наряды, укладки волос и гримировки лиц помогут в новой роли. По меньшей мере месяц ей придется выдавать себя за Джорджа Феллоуза, камердинера лорда Натаниэля Харланда, самого элегантного джентльмена в Лондоне.
Лорд Натаниэль Харланд.
Джорджи будет набирать ему ванну, присматривать за одеждами.
Брить! Господь всемогущий, нужно потренироваться. Она ни разу в жизни никого не брила.
Джорджи опустила шляпу чуть ниже и устремилась к дому Лили, что в трех километрах отсюда. Приехала она на наемном экипаже. Впервые она вышла средь бела дня в мужском обличии. Странно. Чудная привилегия — ходить без тяжелых юбок, свободно, без ограничений передвигать ногами. Способность двигаться изумляла. Джорджи наслаждалась и почти боялась, поймала себя на том, что хотелось бежать. Было бы здорово пробежаться в таком наряде, не боясь споткнуться, без необходимости придерживать ткань. Но, вместо того чтобы бежать, она поступила лучше: делала длинные шаги и размахивала руками в неженственной манере.
Из кармана она достала искривленную счастливую монетку достоинством в полкроны, что много лет назад ей дал отец. Тогда она была еще маленькой, ей было лет пять или шесть. Папа уронил монету на улице, и по ней прогромыхала карета. Они хохотали над изогнутой формой, когда он подобрал монетку и протянул Джорджи «на удачу». Она всегда носила монету с собой — даже когда выходила на сцену. Хотя она не принесла Джорджи много удачи.