Ветер постепенно усиливался, и, шагая по извилистой тропе, Кейт заметила впереди более плоский участок земли – ровный, почти как лестничная площадка. Кстати, тропа и в самом деле называлась Лестницей, с опозданием вспомнила она. Вэл рассказал им о ней вчера за ужином, когда описывал местные достопримечательности.
Обрадовавшись тому, что тут есть место, где можно присесть на минутку и отдышаться, она наконец добралась до вершины холма и была поражена, увидев там человека.
– Я не знала… – начала она, но тотчас умолкла, осознав, что предстало ее взгляду.
Прислонившись к большому камню, на земле сидел мужчина. Вернее, мужское тело, ибо, присмотревшись, Кейт заметила сочащуюся из уголка рта кровь. Да и голова наклонена под неестественным углом.
Это был управляющий Торнфилд-Холлом, мистер Фенвик Джонс. За время своего пребывания здесь Кейт лишь кратко общалась с ним, и он показался ей порядочным человеком.
И вот теперь он мертв. Разум хотел найти другое, менее ужасное объяснение увиденному. Но она знала – тело перед ней отнюдь не восковая фигура в натуральную величину, как в Комнате ужасов мадам Тюссо. Это человек, с которым она недавно разговаривала. Человек, которого уже оставила жизнь.
Подойдя ближе, она увидела оставленную убийцей записку. «Я лжесвидетельствовал», – гласила она. Эти слова были нацарапаны на большом куске картона жидкостью, которая больше всего походила на кровь.
О боже. Либо кто-то в Озерном крае решил подражать его методам, либо здесь орудовал сам Блюститель заповедей. И ей стало страшно от того, что последнее может оказаться правдой.
И как только сдержанная и мужественная леди Кэтрин Баском поняла это, она закричала.
Скотленд-Ярд, Лондон
Если ему придется принести еще один чертов документ, он точно нанесет кому-нибудь увечье – желательно инспектору Адольфусу Уоргроуву.
Эвершем никогда не считал Уоргроува своим другом, однако даже предположить не мог, что ради успешного продвижения по карьерной лестнице этот человек способен посадить за решетку невиновного человека.
Он потерял уважение не только к нему, но и к своему начальнику, суперинтенданту Дэрроу, который уступил давлению министерства внутренних дел и парламента, потребовавших арестовать попавшего под подозрение человека. Он наслышался от посторонних людей немало жалоб на продажность полиции, но всегда гордился тем, что работал бок о бок с людьми, которые не принадлежали к этой недостойной категории слуг закона. Да, были в полиции и те, кто подпортили свою репутацию, – как говорится, в семье не без урода, – но его коллеги и непосредственное начальство были людьми порядочными. В этом Эвершем не сомневался.
Дело Блюстителя заповедей и методы Уоргроува и Дэрроу изменили взгляд Эвершема на профессию и потрясли до глубины души.
Вопреки совету семьи, которая хотела, чтобы он выбрал более респектабельное поприще вроде юриспруденции или вслед за отцом пошел по церковной стезе, он сделал свой выбор и пошел в полицию. И он был хорош в этом деле, черт возьми.
Однако если он хочет и дальше работать в столичной полиции, то, по крайней мере, должен выполнять ту работу, которая требовала применения его сильных сторон. А не сидеть здесь, в подвале, в архиве, среди пыльных документов и вещественных доказательств. Он перенес бы понижение в должности с большим достоинством, будь он уверен, что человек, которого Уоргроув посадил за решетку, был настоящим Блюстителем заповедей. Увы, было слишком много причин сомневаться в том, что именно Джон Кларк совершил все эти преступления.
Хотя Кларк и имел отдаленное сходство с портретом того мужчины, которого описала Лиззи Грейнджер, он был другого роста. К тому же он хромал из-за несчастного случая на фабрике, где работал, а, как сказала Лиззи на недавнем допросе, она не заметила хромоты у мужчины, с которым ушла девушка. Сомнения вызывало и то, что у фабричного рабочего Джона Кларка не было дорогой одежды, которую Лиззи видела на убийце.
Более того, не было никаких доказательств причастности Кларка к трем другим убийствам. Если бы Эвершем по-прежнему возглавлял расследование, он бы провел следующую неделю, вычисляя связи Кларка с предыдущими преступлениями, или попытался бы вычеркнуть его из числа подозреваемых. Вместо этого Уоргроув вместе с Дэрроу поспешили арестовать Кларка и заявить, что дело раскрыто.
Превыше всего Эвершем ценил правду. И делать человека козлом отпущения лишь по той причине, что правительство захотело как можно скорее раскрыть дело, противоречило всем его моральным принципам.