Людмила Третьякова
ДАМЫ И ГОСПОДА
Предисловие
…Если бы все эти дамы и господа, чья жизнь прошла при свечах, без интернета, ничем не напоминали бы собою нас сегодняшних, со всеми нашими мечтами, ошибками, ожиданием непременного счастья, скажите, стоило бы о них писать? А читать?
Эта книга о том, что остается вечно желанным для каждого без исключения человека: о любви, при всех ее несправедливостях, о страстном желании обрести душевный покой, о терпении, о способности, не уповая ни на кого и ни на что, вновь подниматься на ноги после ударов судьбы, находить смысл и отраду в жизни даже тогда, когда силы на исходе, а будущее кажется беспросветным.
Дамы и господа… Иногда их поступки и отношение к ближнему заставляют усомниться: неужто человек и впрямь самое совершенное создание Творца? Но ведь для тех, кто желает учиться, это есть урок того, куда может завести потакание изъянам собственного характера, неверие в то, что их можно победить.
Те, кто исповедует убеждение, что для человека существует лишь личный опыт, а пример других ему не указ, рискуют понапрасну потерять немало драгоценного времени на исправление ошибок, которых можно было избежать.
Интересно все-таки, что бы рассказали нам дамы и господа, доведись им хоть на час вернуться из своего небытия? Вероятно, очень разное. Но одно наверняка: о ценности каждого дня и часа, проведенного на земле, неистощимая и разноликая красота которой мало кем из нас замечается, о том, как важно из всего многообразия, что предлагает человеку судьба-искусительница, выбрать именно свое — своего человека, свое дело, свою жизненную стезю. И крепко держаться за это.
I
Сан-Донато
1
В 1844 году в Париже неожиданно скончался князь Элим Петрович Мещерский. Смерть еще совсем не старого тридцатисемилетнего человека повергла в печаль и французов, и тех русских, кто волею судеб жил тогда на берегах Сены.
Князь Элим был очень популярной фигурой в парижском обществе. Его знали все, и он тоже знал всех, на правах доброго знакомого появляясь и в гримерках модных актрис, и на приемах у министров.
Служба в русской дипломатической миссии была для князя Элима делом второстепенным. Он считал себя, и совершенно справедливо, прежде всего человеком искусства. За годы его жизни в Париже трудно назвать премьеру или вернисаж, не отмеченные в газете или журнале его энергичным пером. Писатели также уважали его как тонкого, с великолепным литературным чутьем критика и ценили его рецензии. Князь и сам был личностью одаренной: писал стихи на французском языке, музицировал.
В истории же отечественного искусства за Мещерским числятся особые заслуги. Он первый познакомил французов с лучшими образцами отечественной поэзии и прозы, популяризировал русскую музыку, в частности произведения Глинки, с которым у него были теплые, дружеские отношения.
Немало прожив в Париже, Элим Петрович оставался рыцарем русской культуры. Переводы отечественных авторов, музыкальные новинки он издавал в Париже за свой счет, что наносило ощутимый ущерб его и без того тощему кошельку.
Потомок древнего, но обедневшего княжеского рода, Мещерский жил, по существу, лишь на жалованье чиновника-дипломата. Красивый и обаятельный, он, конечно, мог бы поправить свое положение выгодной женитьбой. Сколько раз его просила об этом жившая с ним в Париже мать Екатерина Ивановна — но куда там! Сын взял себе в жены Варвару Жихареву, яркую красавицу брюнетку, однако, увы, без всякого состояния.
Мать-княгиня, ожидания которой оказались обманутыми, сразу невзлюбила невестку. Та платила ей тем же. И даже рождение у супругов дочери Марии не улучшило их отношений.
Княжне Мари Мещерской, как ее называли на французский лад, не исполнилось и года, когда умер ее отец. Во Франции они с матерью перебивались на скудную пенсию. Каждое су было на учете. Девочка рано поняла, что такое отчаянная, но тщательно скрываемая бедность. На прогулке в Люксембургском саду княгиня и княжна Мещерские предпочитали не показываться в своих изношенных платьях на главной аллее, где всегда было много нарядной, богатой публики, и держались поодаль. Домой, в скромную мансарду, они возвращались пешком. У Мари кружилась голова от запаха сдобы и пирожных, доносившегося из кондитерских.
В пятнадцать лет она осталась круглой сиротой: умерла мать. Девочка-подросток поступила в распоряжение бабушки.
Характер княгини Екатерины Ивановны испортила крайне неудачно сложившаяся личная жизнь. Говорили даже, что она предпочитала жить во Франции, а не в России, поскольку не желала быть всеобщим посмешищем. Ее муж открыто состоял в гражданском браке с купчихой Пановой. Ни жалобы законной супруги, ни косые взгляды общества не поколебали этой привязанности. По прошествии двадцатилетней «беззаконной» связи он тайно обвенчался со своей купчихой в какой-то сельской церкви под Петербургом.