Потому и смотрела на него именно такими глазами. Осуждающими, презирающими, полными ненависти!
Хан меня больно за плечо дёрнул на выход с кладбища, а охранники его топали за нами и все как один мрачнее тучи.
Раньше они у меня были все на одно мерзкое лицо деградантов-насильников, у кого пороху хватает лишь на того, чтобы баб беззащитных трахать кучкой, а теперь… я стала их различать. Пока не понимала, чем именно отличались, но облик каждого немного прояснялся.
Хан меня толкал к машине, не так болезненно, как до этого за волосы, но когда у морга остановились, меня крупной дрожью перетрясло. И зубы предательски проклацали:
— Не пойду!
Глава 8
POV Даниила/Дань
Мотнула упрямо головой, вернее судорожно и нервно: «НЕТ!» Я вообще чуть слабину не дала, взмолившись меня не трогать.
Морг?! Ни за что!
Уже себе место там красочно представила. И тело своё… безжизненное и белое на металлическом выдвижном столе.
Но схлестнувшись с тяжёлым взглядом карих глаз Хана, поняла, что моя истерика бессмысленна. Она не тронет и частички выезженной души этого монстра.
Под конвоем псов Хана и его самого, босыми непослушными ногами шлёпала по холодному полу пустынного, мрачного коридора. Чтобы не рыпалась, Хан меня за затылок держал так крепко, что в спину, будто тысячи игл воткнулись, и любое движение в сторону отдавалось жуткой болью и прострелом молний по телу. Я и пискнуть не могла — боялась, что забудется и сдавит сильнее, а у меня и без того от его пальцев синяки будут на коже.
Редкие встречные по стеночкам шарахались, и никто слова против нашего появления не говорил. Хан будто к себе домой заявился. А может, оно так и было! Морг — самое место для такого монстра, как Хан!
Все двери открыты, и даже холодильное отделение морга… как оказалось. Меня ноги туда не несли совсем. Я точно на невидимую стену наткнулась, и если бы не грубоватый хват и рык Хана: «А ну пошла!» — аккурат с толчком, я бы осталась на месте. А так… в дубильник чуть ли не влетела, едва лбом двери не распахнув, но вовремя успела руки выставить, и смягчить встречу со створками. Они послушно меня пропустили… в большое помещение с металлическими дверцами-ячейками во всю противоположную стену. Кафельный пол со стоком, патологоанатомический стол, мойка и разные приспособления для вскрытия. Но самое жуткое тут было — запах. Сладкий, тошнотворный, смешанный с ядрёной порцией медикаментов.
Меня замутило, даже рвотный рефлекс по горлу прокатился, и я торопливо рукой рот зажала. Оглядывалась в ужасе, а Хан чуть прошёл вдоль металлических дверец с чёрными ручками и потянул на себя одну из них. Помещение наполнил скрежет — выкатился столик с трупом, который плотно скрывала белая простынь. По очертаниям там был…
Хан её сдернул и я всхлипнула от отвращения. Шарахнулась было, но он в два шага ко мне приблизился и, за запястье так злобно дёрнул, направляя к обгорелому трупу кого-то очень мелкого и тощего.
— Смотри, — рыкнул на меня, схватив за волосы, потому что отворачивалась, не желая этого видеть. Чуть потряхивал, требуя моего полного внимания:
— Смотри!!! Это Моя Сестра!..
Я проскулила что-то нечленораздельно соболезнующее, кусая губы и сильно зажмуриваясь.
— А это! — с большей порывистостью, ещё один труп из соседней ячейки выкатил:
— Моя дочь, — со словами дёрнул покрывало… и меня вырвало. Слёзы глаза выжигали, меня безудержно рвало, а голос надо мной жужжал:
— Они бы носили любые грёбанные шмотки, какие бы я им дал, но ВАША семья их убила! — каждое слово вонзалось в сознание. Пронизывало его, ставя жирный крест на какой-либо возможности примириться нашим кланам.
Это было не просто страшно… Как, оказалось, случилось непоправимое. То, что обращало прахом надежды, что Хан простит нашу семью и будет к нам с сестрой снисходителен.
Только теперь я поняла весь смысл обрывочных фраз: «Больше нет… была… кровь за кровь…». Я глупая! Да! ДА! ДА!!! Сразу не поняла масштаб катастрофы. Вот почему отец так хотел спасти хоть кого-то из нас!
— Мне жаль, — утёрла рот ладошкой и подняла зарёванные глаза на Хана. — Правда, жаль… — не лгала. Не скажу, что он для меня обрёл человеческий лик, но его поступки… они стали понятней. Даже отклик в душе нашли.
— Своё прости, — сквозь зубы процедил, — закапай с ними в могилу. И впредь, — опять к себе дёрнул за шкварник — аж ткань жалобно треснула. — Если я говорю: «Сидеть!» — сидишь. Скажу: «Бежать» — помчишься. И даже сосать и лизать будешь, если мне это взбредёт в голову и кому скажу… Потому что ты и твоя сестра даже не шлюхи. Вы для меня вещи… И ты… даже имени не имеешь, ибо не заслужила. И молись, малолетняя шалава, чтобы Юсуп нашёл тех, кто, по его мнению, замешан в убийстве моей семьи!