Наконец весной, ближе к маю, Лазарь сделал попытку договориться с самим Муратом. Он предлагал султану подписать мир с сохранением статус-кво, то есть соблюсти принцип: все твое — твое, все мое — мое. Мурат же сделал вид, что данного предложения просто не расслышал.
Со стороны Мурата это было оправданным. Ведь он, собрав огромную для Европы того времени армию (и азиатские части, и европейские), привел ее в Пловдив, откуда в конце мая через Самоково двинул ее в Косово. Косово поле Мурат давно определил местом решающего сражения с сербами. Оттуда же в Крушевац полетел гонец султана с коротким фирманом. Получив его, Лазарь велел кликнуть толмача, чтобы тот перевел содержание послания.
«Я вышел в поход. Либо заплати дань, либо выходи на честный бой, где все и решится. Мурат», — прочитал толмач.
Князь Лазарь побледнел, но самообладания не потерял. Велел послу султанову дожидаться ответа.
Покинув Пловдив, многокилометровая колонна османского войска спустя три дня остановилась в Ихтимане. Там его уже ждал со своим тысячным отрядом болгарский царь — вассал Стратимир, которого турки называли Сараджем.
Мурат велел всем военачальникам и придворным собраться на совет. Один за другим входили в шатер Мурата беглербеги, беги, беи, паши, чехаи, дездары — османские военачальники разного ранга, и даже знатные мартологи-христиане, давшие присягу султану, во главе с Сараджем. Все они проходили сквозь строй сначала янычарской стражи, а потом и чаушей, личных телохранителей Мурата. А сам повелитель восседал, скрестив ноги, в дальнем конце шатра на некотором возвышении на атласных подушках. Чуть пониже него сидели его сыновья, его гордость — по правую руку старший сын, Баязет, по левую — младший, Якуб Челебия.
Собственно говоря, Баязет был вторым сыном Мурата, а старшим и законным престолонаследником являлся Мустафа. Но молодому человеку очень захотелось добиться престола раньше, чем пробьет его час. Он возглавил заговор против отца, в котором ему помогали один из визирей и ряд военачальников, недовольных слишком жесткой политикой Мурата и его тиранскими замашками. Центром заговора стала старая столица Османской империи — Бурса. Узнав об этом, Мурат двинул на Бурсу целое войско, которое возглавил лично. Произошло настоящее сражение, во время которого Мустафа был разбит и пленен, а потом, после продолжительного допроса, по приказу отца ослеплен. После этого, естественно, все взоры двора обратились на Баязета с Якубом, ибо кому-то из них и предстояло стать наследником престола. Оба они были достаточно физически и умственно развиты, не лишены смекалки и предприимчивости, что давало им равные шансы в борьбе за престолонаследие. Но именно это и породило зависть и ненависть между братьями. За каждым из них стояла своя партия придворных.
Вперед выступил великий визирь Али-паша.
— Наш великий и несравненный богоподобный повелитель собрал вас, правоверные, чтобы держать совет, по какому пути далее следовать нашему войску, чтобы быстрее добраться до желанной цели — гяурских владений Лаз-оглу и его подданных, дабы покарать неверных и заставить их покориться всемогущему Аллаху и его земному наместнику, благочестивому падишаху Мурату.
Али-паша остановился, чтобы перевести дыхание и обвести взглядом присутствующих. После чего он повернул голову в сторону Мурата и, увидев повелительный кивок, продолжил:
— Есть несколько дорог, ведущих в царство неверных, и наш великий падишах желает услышать от вас мнение о каждой из них, чтобы потом решить, по какой из них направить своих верноподданных воинов.
В самом деле, из Ихтимана в Сербию можно было попасть несколькими путями — в долину Моравы, через Пирот и Ниш, в сердце державы князя Лазаря; в Косовскую область, владения Вука Бранковича, через Илиджу (или, как уже тогда именовали этот город турки, Кюстендил — по имени турецкого вассала сербского великаша Константина Деяновича), Кратово и Буяновац; от Буяноваца долиной Южной Моравы к Нишу; либо туда же, но через Скопле по ущелью Качаник.