Но жупану все-таки повезло больше, нежели царю Урошу. Жупан вырвался из окружения и ушел в глубь своей державы. А вот царь Урош вместе с небольшой кучкой своих придворных и телохранителей попал в руки короля Вукашина.
— Так вот какова твоя благодарность, государь! — В голосе Вукашина легко улавливалось презрение. Невысокий и неладно скроенный король, гарцевавший сейчас на белом коне перед съежившимся, сжавшимся от страха императором, казался грозным и величественным. — Так ты меня отблагодарил за заботу о тебе и о государстве нашем? Ты достоин глубокого моего презрения и знай, что в Скопле тебе больше делать нечего. Поищи другое место для своего престола.
Вукашин всадил в бока коню шпоры и понесся прочь во весь опор.
Немногим больше года зализывал жупан Никола раны, полученные им на Косовом поле, но бездействием его с большим успехом воспользовались его соперники. Прежде всего Санко Милтенович, отхватив себе лакомый кусочек жупановой державы, покинул в присущем ему стиле своего недавнего союзника и благодетеля и вернулся к бану Твртко с покаянием. Незлопамятный бан снова (и на сей раз окончательно) простил его. Осенью 1370 года князь Лазарь отнял у жупана Николы его самый богатый, с серебряными рудниками город Рудник. А некий чельник царя Уроша Милош Пович в июле 1370 года занял косовский город Алтомановича Звечан. Впрочем, ему повезло меньше всех — он через пару лет попал в рабство к жупану.
Все это было, однако, ненадолго. Жупан Никола был не из тех людей, кто мог бескорыстно прощать. Да и союзник у него был хороший — мачванский бан Никола Гара-старший, тот самый палатин Людовика Великого.
Призрен, стольный город короля Вукашина, снова содрогался от топота конских копыт и человеческих ног. В который уже раз неожиданно вырастал у самых ворот города жупан Никола со своими сотнями. Народ не знал покоя. Особенно опасен стал Никола после того, как ему удалось (за хорошую плату, разумеется) переманить к себе отряд рыцаря Брюкнера. Тут уж не было никакой пощады. Поэтому все больше и дольше гостил Вукашин в Прилепе, оставляя Призрен на попечение управителя.
По всей Сербской империи началось великое смятение — жглись и грабились города, вольные себры попадали в плен и продавались в рабство. Боснийская бановина и Дубровник тоже не раз испытали на своей спине острые когти обозленного жупана. Особенно доставалось богатым купцам Республики Святого Влаха. Не раз и не два приходилось им вытряхивать перед жупаном Николой свои толстые кошельки. К ним жупан был особенно безжалостен. Вот и сейчас, услышав о приближении отряда Алтомановича, купцы дубровницкие, схватив сумы со своими драгоценностями и даже не повесив замки на лавки — это была бы бессмысленная трата времени, — что есть духу помчались на восток. Там, в трех километрах от Призрена, расположилась крепостица Вишеград с монастырем Святого Архангела, построенным Душаном в 1348–1352 годах. До Вишеграда было недалеко, и купцы, а было их около двух десятков, надеялись благополучно в нем укрыться, пока жупан Никола будет опустошать Призрен. Но не тут-то было. Местным жителям также надоело постоянно выворачивать свои кошельки и дрожать за свои жизни, и они наперегонки с купцами дубровницкими помчались к Вишеграду. Крепость эта отвечала всем требованиям фортификации. Нижний город опоясывал монастырь особенно толстыми стенами у самой воды. Через реку Бистрицу был переброшен подвесной мост, по которому только и можно было войти в город через единственную башню. Между нижним и верхним городом, соединенными крепостной стеной, были неприступные отвесные скаты. Верхний же город, собственно Вишеград, или Призренац, находился на каменистой горе, прямо над монастырем, откуда отлично просматривались все окрестности. В такой крепости можно было чувствовать себя в полной безопасности. Алтоманович, как известно, крепостей брать не умел (или не хотел). Все бы хорошо, но слишком много людей желало избежать свидания с грозным жупаном. Да и жупан был нынче в силе — впервые выехал он на промысел с рыцарями Брюкнера. Те сразу и сообразили, в чем дело. Благо здешние места они знали неплохо.
— Эй, жупан, нечисто здесь. Гляди, куда народ двинул, — Брюкнер, постаревший, но все такой же грозный и громкий, указал рукой на восточную башню. — Так мы все добро растеряем, если будем в пустом городе рыскать.
— Давай туда, — не задумываясь, приказал Алтоманович и сам первый бросился в погоню.
Едва только первые беглецы успели проскочить ворота башни, как показался Алтоманович.