В сотне шагов от главной дороги, известной как Джатемова Суета, стало казаться, что единственному хранителю жалкого каравана выпадет именно такая участь.
Когда грязные руки цепко ухватились за спицы колес, а другие протянулись к лошадям, человек в капюшоне обернулся к обнаглевшим бродягам, натянул поводья и выпрямился. Казалось, он вдруг стал больше и толще.
На него обратились взоры как испуганные, недоверчивые, так и довольно — таки наглые. Какой-то оборванец прыгнул за спину одного из возчиков (как и охранник, они ехали под капюшонами), сильно потянул… От толчка капюшон упал с головы.
Обнажив гнилое лицо мертвеца. Лишенная волос голова повернулась, пустые глазницы уставились на занявшего сиденье человека.
Когда непоседник завопил, пытаясь соскочить с фургона, одинокий караванный страж выхватил сабли, показав широкие лезвия, раскрашенные яркими полосами, черными и светло-оранжевыми. Капюшон слетел, явив взорам широкое лицо, татуированное таким же образом; открылся рот, полный длинных клыков. Охранник улыбнулся. В его улыбке не было веселья — только обещание резни.
Толпе этого хватило. Люди с криками и визгом разбегались.
Через несколько мгновений четыре фургона и их одинокий страж продолжили путь. Выехали на Джатемову Суету, присоединившись к направленному в город потоку. Одинокий татуированный охранник вложил сабли в ножны.
Лишившийся капюшона труп на первой повозке не был расположен снова прятать лицо; вскоре неживой возчик приобрел хлопающий крыльями, вопящий эскорт из трех ворон, пытавшихся подкормиться на голой макушке. Когда караван достиг ворот, одна из ворон сидела на голове мертвеца, а две другие на плечах; все они деловито отдирали полоски сухого мяса с его лица.
Стражник у ворот прищурился на полосатого звероподобного охранника. Тот осадил коня под аркой.
— Грантл, ты, что ли? Вижу, была замятня. Это караван Сирика?… о боги!
Крик был доказательством, что стражник разглядел возчика на первом фургоне.
— Лучше пропусти нас, — тихо, хрипло сказал Грантл. — Я не в настроении беседовать ни с кем, кроме Сирика. Думаю, он уже переехал в новый особняк?
Стражник кивнул. Глаза его были малость дикими, лицо исказилось. Сделав шаг назад, он махнул рукой.
Путь до имения Сирика оказался благословенно коротким. Мимо Барбакана Деспота, потом налево, вокруг Холма Высокой Виселицы; там уже видны были недавно оштукатуренные стены и широкие сводчатые ворота, ведущие во двор купеческого особняка.
Похоже, вести уже распространились: Сирик ждал во дворе, слуга прикрывал его зонтиком от солнца. Вокруг скучились шесть стражников личной охраны. Лицо купца вытянулось, едва он понял, что во двор втягиваются всего четыре фургона. Стражники наполнили пыльный воздух проклятиями, углядев возчика (ворона на его голове как раз решила расправить крылья и восстановить равновесие). Гнилые руки натянули вожжи, остановив фургон.
Грантл тоже остановился, не спеша слез с коня.
Сирик беспомощно махал руками: — Но… но…
Грантл стянул плащ, показывая прорехи в кольчуге, согнутые и вырванные звенья, пятна крови. — Набег житников, — пророкотал он, снова улыбаясь.
— Но…
— Мы отвесили хорошей сдачи, — продолжал Грантл, поглядев на охрану купца. — Если бы вы отправили побольше вот этих бездельников — все было бы гораздо веселее. Отряд был большой, почти сотня вопящих дикарей. Дурни подожгли фургоны прежде, чем ограбить.
Капитан охраны Сирика — мужчина с множеством шрамов на лице — ощерился, глядя на фургоны. — Сотня, вот как? Против… сколько вас было? Восемь охранников и ты командиром? За идиотов нас держишь, Весельчак? Сотня житников — и вас тут не было бы.
— Нет, Кест, ты не идиот, — лениво протянул Грантл. — У тебя череп как у быка и нрав тот же, но ты не идиот.
Сирик поднял трясущуюся руку, останавливая взвившихся людей капитана: — Грантл, Гисп сидит на передке. Но он же мертвый.
— Да. Как и трое остальных.
— Но… но как?
Грантл устрашающе повел мускулистыми плечами. — Не знаю точно, — признался он, — но они все еще выполняют приказы. Да, я совсем отчаялся и выкрикивал такие команды, которые обычно даже в голову не приходят… но я остался один, с четверкой лошадей на четыре фургона. — Он еще раз повел плечами. — Я заберу плату сейчас, Сирик. Вы получили половину келика, выехавшего из Бастиона. Это вполовину лучше, чем ничего.